Читать «Петр Великий и его реформа» онлайн - страница 73

Глава IX

Народное просвещение

Другим средством поднятия производительности народного труда было распространение знаний, народное просвещение. Петр хорошо понимал пользу просвещения и старался распространить его в России. До Петра просвещение не шло дальше грамоты, т. е. обучения чтению и письму. Никаких наук не преподавалось. Притом обучение грамоте было личным частным делом каждого. Кто желал учиться, подыскивал себе грамотного человека, у которого и выучивался за условленную плату азбуке, складам и чтению. По большей части такими уроками занималось духовенство. Государство не учреждало школ. Первою государственною школою была высшая школа в Москве, учрежденная при царевне Софье и получившая название Славяно-греко-латинской академии. По первоначальному замыслу это должно было быть высшее общеобразовательное училище вроде университета; но на практике из академии создалась специальная богословская школа. Во главе академии были поставлены ученые греки, братья Софроний и Иоанникий Лихуды, присланные константинопольским патриархом. Греческий язык, в котором видели оплот православия против латинских заблуждений, был положен в основу преподавания в академии. Лихуды, однако, действовали недолго. Они навлекли на себя чем-то неудовольствие нового патриарха Адриана и были отставлены в 1694 году. С их удалением академия пришла в упадок. Расстроилось преподавание; пришло в негодность и самое здание академии, остававшееся без ремонта: развалились печи, обрушился потолок. Петр думал первоначально восстановить академию, расширив круг преподаваемых в ней наук, но потом бросил эту мысль. В первые годы реформы ему нужна была не общеобразовательная школа с преобладанием риторики, ему нужен был мореплаватель, артиллерист, инженер, техник, дипломат, знающий язык и политику, – словом, человек, прошедший специальную выучку для военной или гражданской службы. С этой целью специальной подготовки к службе государство открывает в начале XVIII века целый ряд учебных заведений. Для обучения навигацкой науке (мореплаванию) молодые люди посылались за границу, но они являлись за границу слишком неподготовленными, не зная ни иностранных языков, ни тех математических наук, которые необходимы для мореплавания. В 1700 году в Москве на Сухаревой башне была открыта Навигацкая школа. Во главе ее был поставлен вывезенный Петром в Россию из Англии профессор Фарварсон, который обучал в школе в сотрудничестве с двумя англичанами. В школу было предписано набирать детей всех сословий от 12 до 17 лет, но затем, так как охотников поступать в школу оказывалось мало, стали принимать и 20-летних. В ней преподавались математические науки: арифметика, геометрия, тригонометрия, геодезия, астрономия. Эта математическая навигацкая школа стала во главе целой сети провинциальных низших математических или, как их стали называть, «цифирных» школ. Когда в Навигацкой школе стали кончать ученики, прошедшие ее курс, они стали рассылаться по провинциям с тем, чтобы завести при архиерейских домах и при значительных монастырях школы и обучать в них детей всех сословий от 10 до 15 лет «цифири (арифметике) и некоторой части геометрии». Без свидетельства об окончании курса в такой школе священникам воспрещалось венчать молодых людей. Таких цифирных школ было открыто до 42, а число набранных в них учеников достигало 2000. Таким образом была заведена сеть математических школ с Навигацкой школой во главе. Навигацкая школа в 1715 году была переведена в Петербург и получила название «Морской академии», причем она стала сословной: в нее, как и в другие основанные тогда академии, Инженерную и Артиллерийскую, стали приниматься лишь дети дворянства. Параллельно с сетью цифирных школ создалась другая сеть, духовных училищ. С конца XVII века кое-где по епархиям просвещенные архиереи, преимущественно из малороссиян, по собственному почину и на свои средства заводили и содержали школы. Таковы были: школа в Ростове, основанная в 1702 году митрополитом Дмитрием Ростовским, училище в Смоленске, Рязани, Казани; в особенности обширно и хорошо была обстроена школа в Новгороде, основанная митрополитом Иовом, пригласившим в руководители ее отставленных от академии братьев Лихудов, которые и подняли преподавание в этой школе на неизвестную другим школам высоту. Ученики Новгородской школы Иова основали до 16 низших школ в Новгородской епархии. С учреждением Синода и изданием устава его, или так называемого «Духовного регламента», в 1721 году, учреждение епархиальных школ, бывшее до той поры делом частного почина некоторых архиереев, стало обязательным для всех архиереев, и к 1725 году таких духовных училищ открыто было до 46. Учителями в них являлись кончившие в Московской Славяно-греко-латинской академии, вновь оживленной и сделавшейся окончательно богословским учебным заведением, которое стало, таким образом, во главу сети духовных школ, подобно тому, как Морская академия стояла во главе школ цифирных. В Духовный регламент составитель его, псковский архиепископ Феофан Прокопович, внес статью, содержащую устав духовной школы. В этих статьях дается как бы образец духовного училища. Феофан широко ставил задачу обучения в своем уставе и проводил новый для того времени взгляд на приемы воспитания. В программу духовной школы он вводил не только словесные науки, как грамматику, логику с диалектикой, риторику, философию и богословие, но и математические, как арифметику и геометрию, физику, и науки, имеющие дело с фактами, как историю, географию, политику. Новый прием воспитания, вносимый Феофаном в духовную школу, заключался в том, чтобы захватить ребенка в раннем возрасте и совершенно оторвать его от грубой, невежественной окружающей среды и переделать его натуру в наглухо закрытых стенах школы. Принимать детей в школу рекомендовалось не старше чем в 10-летнем возрасте, «ибо такого возраста дети», пишет Феофан, «еще не вельми обучилися злонравия и если обучилися, однакож не закрепли обычаем и можно таковых нетрудно отучить». Первые три года школьник совсем не должен был видаться с родными; впоследствии разрешается отпускать его к родным, но не чаще, чем два раза в год, и не больше, как на 7 дней каждый раз. Общежитие учеников в школе строго закрытое, устроено «образом монастыря». Регламент предписывал каждому ученику место отвести при стене, где «стоит его кроватка складная; такоже шкаф на книги и иные вещицы и стулик для сидения». Жизнь идет по строжайшему расписанию, определяемому звоном «колокольца», который возвещал время всякому делу и покою: когда спать ложиться, когда вставать, когда молиться, идти за трапезу и пр. Ежедневно полагалось на прогулку два часа после обеда и ужина, причем ученики должны были упражняться в играх, «честных и телодвижных». Для развлечения за столом устраиваются чтения историй воинских или церковных или играет музыка. Дважды в год однообразие школьной жизни нарушается устройством торжеств: диспутов, комедий или риторских экзерциций, цель которых развить в учениках «честную смелость», которая требуется для предстоящей им дальнейшей деятельности – проповеди слова Божия. «Таковое молодых людей житие, – говорит регламент, – кажется быть заключению пленническому подобное, но оно окажется сладким всякому, кто к нему привыкнет». Во главе академии стоит ректор, за поведением учеников наблюдает «префект», который назначается из людей, хотя и неученых, «обаче честного жития человек не вельми свирепый и не меланхолик». Префект мог наказывать «малых розгою, а больших словом укоризненным». Только уже если ученик упорно не поддается воздействию этих средств, «окажется детина непобедимой злобы», тогда его можно подвергнуть исключению. Такая система воспитания должна оказать на природу воспитанника самое благотворное влияние и в корне переделать его нрав: «дитя, аже и тигр нравом будет, – пишет Феофан, – агнчую тамо (в школе) восприемлет кротость».