Читать «Переходы от античности к феодализму» онлайн - страница 105

Монархи христианских королевств X–XI веков были обязаны своей исключительной властью своим верховным военным функциям в постоянном крестовом походе на юг и небольшому размеру своих государств, а не какому-то очень четко артикулированному феодальному сюзеренитету или консолидированным королевским владениям. [242] Личный вассалитет, земельные бенефиции и сеньоральная юрисдикция существовали, но оставались обособленными элементами, которые не образовали еще единой феодальной системы в собственном смысле слова. Местный класс caballeros villanos – рядовых рыцарей – парадоксальным образом проживал в городах и служил в кавалерии при продвижении на юг, получая взамен муниципальные и фискальные привилегии. [243] В XII веке французское феодальное влияние на кастильские двор и церковь привело к росту числа senorios или территориальных владений, хотя они и не стали такими самостоятельными, как их образцы по ту сторону Пиренеев. Цистерцианские инициативы точно так же повлияли на создание трех крупных военно-монашеских орденов – Сантьяго, Калатрава и Алькантара, – которые с тех пор играли ключевую роль в Кастилии.

Этот аномальный комплекс институтов просуществовал вплоть до конца XII столетия, когда Реконкиста постепенно дошла до Тахо. Затем в XIII веке практически весь юг внезапно и неожиданно пал под напором «быстрой Реконкисты». Андалузия была поглощена за 30 лет. С такими огромными территориальными приобретениями произошло полное переворачивание всего процесса колонизации, а на юге сложилось земельное устройство, совершенно противоположное тому, что выросло на севере. Победоносные кампании в значительной степени организовывались и проводились военными сословиями Кастилии, особая структура которых копировала в деле распространения веры структуры их исламского врага. Эти воинские братства захватили обширные владения и установили над ними сеньоральную юрисдикцию; именно из числа военных капитанов того времени появилось большинство представителей класса грандов, который затем преобладал в испанском феодализме. Мусульманские ремесленники вскоре были изгнаны из городов в уцелевший исламский эмират Гранады – удар, который также поразил мусульманское мелкое земледелие, традиционно связанное с андалузской городской экономикой. Последующее подавление мавританских крестьянских восстаний привело к обезлюдению земель. Таким образом, возникла острая нехватка рабочих рук, которая могла быть преодолена только с закрепощением рабочей силы на селе – условие, выполнить которое было совсем несложно, принимая во внимание приход войск знати к Средиземноморью. Созданию обширных латифундий в Андалусии способствовало также широкое превращение пахотных земель в пастбища для овец, разводившихся для получения шерсти. В этой безрадостной обстановке большинство пехотинцев, получивших небольшие фермы на юге, продали их крупным землевладельцам и вернулись обратно на север. [244] Новое южное устройство теперь отразилось и на Кастилии: чтобы предотвратить утечку рабочей силы на земли более состоятельной андалузской аристократии, северный класс hidalgo ускорил закрепощение своего крестьянства, и к XIV веку на большей части испанских земель возник класс вилланов. Кастильская и Арагонская монархии, ни одна из которых не была полностью сложившимся институтом, все же пожинали богатые плоды этой феодализации своих военных аристократий. Произошло закрепление традиций военной верности вассалов королевскому командованию, была создана сильная, но при этом лояльная знать, а класс крестьян прикреплен к земле.