Читать «Родословная абсолютистского государства» онлайн - страница 146

В Австрии не было такого договора между абсолютистским государством и аристократией; непреодолимая разнородность земельного класса Габсбургских областей препятствовала этому. Все же радикальный, хотя и незавершенный эскиз служилого дворянства там тоже встречался. За повторным завоеванием Габсбургами Богемии в ходе Тридцатилетней войны последовало систематическое разрушение старой чешской и немецкой аристократии на богемских территориях. На них теперь насаждалось новое иностранное дворянство, католическое по вере и космополитическое по происхождению, которое было полностью обязано своими поместьями и благосостоянием решению династии, которая создала его. Новая «богемская» аристократия обеспечивала доминирующую часть кадров для Габсбургской государственной системы, ставшей главной социальной базой австрийского абсолютизма. Но резкий радикализм ее создания сверху вниз не стал нормой для последующих форм интеграции знати в государственную машину: сложная династическая политическая система, управлявшаяся Габсбургами, сделала единую, или «регулируемую», бюрократическую кооптацию дворянства на службу абсолютизму невозможной [297] . Нахождение на военных постах выше определенных рангов и после определенного периода службы должно было автоматически приводить к получению титула: но никакой общей или институциализованной связи между государственной службой и аристократическим порядком не возникало вплоть до окончательного подрыва международной силы австрийского абсолютизма.

В более примитивных условиях России, с другой стороны, принципы служилого дворянства пошли значительно дальше, чем даже в Пруссии. Иван IV провозгласил в 1556 г. декрет, который делал военную службу обязательной для каждого землевладельца и устанавливал точное количество воинов, которые должны были быть выставлены с определенных участков земли. Таким образом, он укреплял класс дворян-помещиков, который начал появляться в период правления его предшественника. Теперь, помимо религиозных учреждений, только люди, находящиеся на государственной службе, могли владеть землей в России. Эта система никогда не достигла универсальности или практической эффективности, которые даровались ей законом, и ни в коем случае не завершила эпоху автономной власти старинного магнатского класса бояр, чье имущество оставалось в аллодиальном владении. Но, несмотря на многие зигзаги и отступления, преемники Ивана IV наследовали и усовершенствовали его дело. Блюм так описывает первого правителя династии Романовых: «Государство, которым Михаил был призван управлять, являлось уникальным видом политической организации. Это было служилое государство, и царь был его абсолютным правителем. Деятельность и обязательства всех субъектов, от высшего правителя до самого мелкого крестьянина, определялись государством, преследовавшим свои собственные интересы и политику. Каждый субъект был связан с выполнением определенных функций, которые должны были сохранять и приумножать мощь и власть государства. Дворяне обязаны были нести службу в армии и в бюрократическом аппарате, а крестьяне были обязаны дворянам снабжать их средствами, чтобы они могли нести свою государственную службу. Свободы и привилегии, которыми субъект мог пользоваться, имелись у него только потому, что государство предоставило их, как привилегию, связанную с выполнением им определенной деятельности на службе государства» [298] . Это риторическое описание претензий царского самодержавия, а не описание фактической государственной структуры. Практические реалии российской социальной формации были далеки от всесильной политической системы, описанной выше. Идеология российского абсолютизма никогда не совпадала с его материальными возможностями, которые всегда были значительно более ограниченными, чем современные западные наблюдатели, часто предрасположенные к обычным для путешественников преувеличениям, склонны верить. Все же, в любой сравнительной европейской перспективе, особенность московского служилого комплекса была, тем не менее, очевидной. В конце XVII – начале XVIII в. Петр I обобщил и радикализировал его нормативные принципы еще сильнее. Путем слияния условных и наследственных владений он ассимилировал помещичий и боярский классы. Каждый дворянин впредь вынужден был становиться постоянным слугой царя. Государственная бюрократия была разделена на 14 разрядов: 8 высших чинов, которые предполагали наличие наследственного дворянского статуса, и 6 низших для ненаследственной аристократии. Таким образом, феодальный ранг и бюрократическая иерархия органически соединялись: механизм служилого дворянства делал государство виртуальным подобием структуры землевладельческого класса, находящегося под централизованной властью его «абсолютного» представителя.