Читать «Города Беларуси в некоторых интересных исторических сведениях. Витебщина» онлайн - страница 93

О том, почему граф-католик принял участие в строительстве церкви легко догадаться. Его милости надо было вернуть доверие царя, которое он потерял, когда в тяжелейший период изменил народу и отечеству, встал на сторону Наполеона. Это было наказание, долженствовавшее вычеркнуть владельца Постав из списка предателей.

Церкви «в центре местечка» не повезло: ее сожгли в 1815 г. ученики польского училища.

Не желая гневить царя, граф в тот же год отпустил под церковь двухэтажный каменный дом в центре, в котором до этого размещалось судебное учреждение. Переделка дома под церковь состояла в том, что со стороны главного фасада, обращенного волею судьбы на восток, были пристроены четыре каменные колонны, на которых установили крытое возвышение с куполом, а с противоположной стороны соорудили полукруглую стену, где разместили алтарь. Величиной и формой та церковь мало чем отличалась от соседних тизенгаузовских зданий — только крест на ее куполе и указывал, что это Божий храм. Тем временем площадка, где стояла сгоревшая церковь, скоро была застроена еврейскими домами.

В 1886 г. Поставы охватил сильный пожар. Он лютовал два дня, 3 и 4 августа. Выгорела часть местечка, в том числе и все еврейские дома.

Новая каменная церковь с благословения архиепископа Доната была сложена 1 августа 1891 г. протоиереем богинской церкви отцом Юлияном Василевским с пятью священниками. Ее начали строить на месте прежней, сгоревшей в 1815 г. церкви.

Уже к осени 1893 г. здание в псевдорусском стиле было готово. Церковь освятили в честь Святого Пророка Осии. Случилось это 22 мая 1894 г. Святой пророк Осия был выбран неслучайно. Праздник храма приурочили к 17-му октября, чтобы прихожане вспоминали чудо Божье, спасение в этот день императора Александра III и его семьи от угрожавшей им смерти во время крушения царского поезда в 1888 г…

ПАРФОРСНАЯ ОХОТА

Как я уже упоминал, Санкт-Петербургская Высшая Кавалерийская Школа имела свой филиал в Поставах. Объяснение этому было простым. Дело в том, что в программу обучения Школы входил курс так называемой парфорсной охоты, необходимый для практики совершенствования езды верхом. В парфорсе был важен не результат самой охоты, а умение всадника удерживать лошадь в направлении, которое избрала собачья свора, преследуя зверя. Охотничьи собаки в азарте не признают никаких препятствий. Двигаясь за ними, всадник обязан преодолевать на лошади любые преграды: болотины, кусты, лес, овраги. В этом особенность парфорсной охоты и одновременно смысл ее применения. На такой охоте всадники ломали ребра, а порой и черепа. Собаки гонят зверя, а верховой несется за ними. И лошадь не всегда понимает желание наездника…

После того, как офицеры Кавалерийской Школы испортили посевы крестьян, обрушили немало заборов и до смерти запугали своими воинственными воплями немало детей, парфорсную охоту упростили, сделали больше бутафорской, нежели реальной. Зверей оставили в покое, а дабы обмануть собак, егеря стали протаскивать на длинных веревках куски старого тряпья, пропитанные лисьим пометом. Естественно, они делали это заранее, не торопясь, объезжая всякие препятствия. После этих приготовлений пускали собак. Наездники, которые мчались тут же за собаками на полном скаку, уже не могли позволить себе эти объезды… Такая охота «с выволочкой» проводилась ежегодно в окрестностях Санкт-Петербурга между Красным Селом и дачной станцией Дудфгоф. В скачках участвовали даже женщины.