Читать «Линия фронта» онлайн - страница 27

День заботами, как штыками, сразил дурное настроение, навеянное сном. Но когда поступило приказание строить санки, Слива опять вспомнил медленно движущийся, словно плывущий, снег.

Он, конечно, и виду не подал. И даже стал выяснять, кто и за что угодил в штрафную роту, не любопытства ради, а веселья. Потому что солдату не грех посмеяться над своими невзгодами.

Смерть, сука, боится смеха. Это давно подмечено. А Сливу всю жизнь друзья называли веселым малым. И уж как-то получилось, что и сам Слива считал своей обязанностью дружить с улыбкой. И он наряжался в нее, как клоун. А между тем тоска частенько напрашивалась к нему в гости. Только об этом никто не знал. Догадывалась, наверное, жена. Или ему всего-навсего казалось так, когда она подолгу смотрела на него. А глазами мама с папой наделили ее такими, какие поэты называют бездонными. Во взгляде, подкрепленном молчанием, чувствовались и сила, и мысль. Но он-то, Слива, знал: стоило сероглазой красавице произнести хотя бы слово, становилось ясно, что она пуста, как мячик.

— Слива, — тряхнул за плечо Чугунков, — закемарил?

— Пригрелся, как кот на лежанке, — усмехнулся Слива.

— Вставай. Нужно отправляться.

Они теперь входили в третью группу. И были в ней ведущими, так как знали дорогу.

Майор Журавлев, который минуту назад вернулся оттуда, со склада, напутствовал вполголоса:

— Ребята, в первую очередь вывозите мины, закрепляйте на санках основательно. Скатится — хлопотно будет…

— Понятно, товарищ майор.

Вечерняя духота сменялась прохладой, свежей, но не стылой. И туман в лощине медленно редел.

Слива перелез через бруствер. Комок глины попал к нему в сапог.

— Готов? — Чугунков подал санки: сначала одни, потом другие.

Первые метры они не ползли, а частили на четвереньках. И санки шуршали вслед за ними, словно листья, подгоняемые ветром. Чугунков, Слива и остальные солдаты привязали веревки от санок к поясам, но все равно передвигаться на руках и ногах и буксировать санки, даже пустые, было неудобно. А ползти обратно с тяжелой, будто налитой свинцом бомбой? В прошлый заход Слива еле добрался до позиций своего полка. Так было тяжко!

Когда взлетела ракета, все плюхнулись на землю и замерли. Слива даже глаза закрыл: будь что будет! Ракета горела долго, вначале очень ярко, потом все тусклее и тусклее, как угасающая коптилка. Где-то слева, в километре, застрочил пулемет. Зеленые пули пропунктировали тьму. Это майор Журавлев указывал направление: если группа будет двигаться параллельно трассирующей линии, то как раз наткнется на склад.

Опять заиграла музыка, какое-то танго. Певец лениво растягивал нерусские слова. Пластинка была знакомой, но название ее Слива не помнил. Он просто вслушивался в мелодию, которая плыла верхом, над головой, и на душе становилось спокойно. И шумы, и шорохи, произведенные людьми и санками, больше не пугали. И не было проклятого одиночества — будто ты песчинка под этими дремотными звездами, — а припомнилось, что за твоей спиной свои, что тебя поддержат, прикроют. Уж только ты сам не подкачай.