Читать «Варшавский договор» онлайн - страница 170

А зачем пришел-то?

– Ты зачем пришел-то? – спросил Неушев тяжело.

– Тебе помочь, – негромко ответил Нияз.

– Думаешь, мне еще можно помочь?

Нияз пожал плечами, не собираясь отвечать, но все-таки ответил, хоть и не совсем впопад:

– Сабир-абый, все-таки, что ты устроил тут?

– Что я устроил? Что устроил? Всё уже устроил, нечего больше – ну, почти. Не волнуйся так, сынок.

– Ага. Дядюшка храбрый. О девчонках своих подумай.

– Так, – сказал Неушев, наливаясь фиолетовой злобой знакомо и опасно, да и черт с ним. – Вот с этого места поподробней. Что с девчонками?

– Да ничего с девчонками. Это с тобой что-то. Семью пытался разрушить, девчонок расшугал, потом жену…

Он резко замолчал.

– Продолжай, – подбодрил Неушев. Фиолетовая злоба мгновенно ушла, в груди стало пусто и горько.

– Да нечего продолжать, – тихо сказал Нияз. – Что случилось, то случилось. Ты сам знаешь, что ты говорил, зачем ты говорил и что было потом. И ты сам себе судья. Паршивый, правда, но уж какой есть. Судья. Но не палач.

Неушев зашевелился, криво улыбаясь. Нияз, чуть повысив тон, продолжил:

– Ты знаешь – а больше не знает никто. И не узнает, понял?

Да ты-то откуда, хотел сказать Неушев. Что ты вообще знаешь про жизнь и про смерть, щенок, который шлялся где-то сто лет, заставляя людей стыдиться и страдать, а теперь, когда всё решилось само собой без чьей-либо помощи, зато стыд и страдания стали невозможными, явился ясным солнышком и высокопарную чушь несет.

Нияз опять его подсек – теперь почти шепотом:

– Господь только знает.

Неушев ухмыльнулся еще кривей и шире. И подумал: скоро проверим.

А слова опять заметались в голове, как метались все эти сорок дней. Как метались по недооборудованной и оттого подоткнутой мелкими эхами комнате базы отдыха. Метались – а Фирая медленно поднимала руку к лицу, как после пощечины, и Неушев видел с удовольствием, перекисающим в испуг, как ей плохо, и хуже, и хуже – и она закрывает глаза и слепо бредет к выходу, а за ней, порхнув глазами, кидается тоненькая девочка Юля, которой он, как ему казалось, нравится – сединами, статью и анекдотами, – и потому, думал он, девочка Юля на базу и примчалась, а она с собой жену притащила, чтобы чушь про коварных злодеев рассказывать, а он-то думал – и под незатихающее эхо Неушев высадил полстакана и кончился, и не слышал ни выстрелов, ни криков, и больше не начинался, и начинаться не собирался.

Слова так и метались в черепной коробке, искаженные злобой и эхом так, что непонятно было, где там старая корова, где пошла вон, идиотка, а где себе всю жизнь отравила и теперь мне хочешь. И лишь сейчас Неушев понял, что примерно то же он другими словами четверть века назад сказал Ниязу. Нияз ушел. А сорок дней назад после похожих слов ушла жена. Нияз вернулся, а жена нет. И уже не вернется. И кто-то в этом был виноват. Возможно, Нияз.

Неушев открыл глаза и посмотрел на Нияза с ненавистью. Нияз смотрел на него спокойно и требовательно. Он сказал: