Читать «Опять ягодка (сборник)» онлайн - страница 80

О Сёме нужно сказать особо. Первое время, когда он у нас появился, его долго принимали за кошечку, так как он был трёхцветным. Всё продолжалось до тех пор, пока у лежащей на кухне кошечки не обнаружилось кое-что! Она (как мы были уверены и потому звали Мусей) в тот день лежала на кухне, на диванчике, растопырив лапы. А между ними вдруг выступило то, чего у кошечки Муси не могло быть по определению. Жена повезла её – или уже можно сказать его – в ветеринарную клинику, поскольку не могла в эту новую правду поверить.

Вся очередь ржала. Вы, говорят, чего без очереди? Жена отвечает: «Мы только на минуту. У нас ничего не болит. Нам только – определить пол!» Вот тут-то все и стали ржать, мол, да вы что? С ума спятили? Она же трёхцветная!

Все оказались не правы!

Ветеринар долго не мог понять, в чём дело, пока не обнаружил у кота дефект: яички у него были не снаружи, а как-то запрятаны внутрь, за брюшину. Таким образом пол был установлен, и кот, который уже привык и отзывался на кличку Муся, был переименован в Сёму. Кстати, один приятель, пришедший к нам как-то в гости, еврей по национальности, заподозрил нас в антисемитизме. «Конечно – сказал обидчиво – Сёмой назвали! Кота! По-другому не могли!» Он считал, что кот Васька, начиная с басен Крылова, это нормально, а вот Сёма – это уже антисемитизм.

Ну ладно, Сёма и Сёма… А его половой дефект оказался привлекательнейшим свойством, когда мы его вывозили на дачу. Его и собаку Реми мы возили каждое лето на дачу. И они там вместе, значит, жили. Вот там-то пикантная особенность Сёмы и проявилась. Оказалось, что он из-за неё был… лишён репродуктивной функции! То есть котята от него не рождались. Вообще и никогда! И это очень полезное для дачной демографической системы свойство делало его желанным гостем на всех грядках округи, во всех дворах. Хозяева чуть ли не в очередь выстраивались, чтобы его скрестить со своими озабоченными кошками, потому что котят не принесут, и их, мол, топить уже не надо. И пристраивать куда-нибудь другим хозяевам. И поэтому кот исправно исполнял без всякого риска мужские обязанности.

Ну, не знаю, как насчёт умственной энергии у Сёмы, но, во всяком случае, он был умён настолько, что котята от него не рождались, хотя кошки к нему тянулись всей душой и телом. Их любовные призывы, их страстный вой по ночам не смущали Сёму. Он был царственно невозмутим и доступен лишь избранным.

Однако вернёмся к любви – к отношениям собаки и кота. Она, наша Реми, нежная овчарка, пугливое антилагерное существо, любила его совершенно невозможной любовью. Например, когда у неё родились щенки, ей было на них… не то чтобы наплевать, но они были для неё гораздо менее важны, чем любимец Сёма. Когда щенки в количестве семи штук вываливались из комнаты, которая в тот момент была для них определена у нас в квартире, топая своими толстыми ногами… А щенки немецкой овчарки, они очень хорошенькие… Они устремлялись в коридор, где делали лужи, а потом должны были найти мамку, чтобы припасть к её кормящей груди. В это время Реми, игнорируя совершенно своих законных детей, по всей квартире искала Сёму, чтобы его вылизать, поздороваться, то есть пожелать ему доброго утра. А щенки, они – как-то так, между прочим… То есть они были абсолютно лишены материнской ласки.