Читать «Под стук колес» онлайн - страница 31
Анна Александровна Турусова
— А по-моему их два, — неуверенно предполагаю я.
— Исключено.
— Почему?
— Ни один сверчок не пустит другого в свои владения. А если их два, то одному сегодня не сдобровать.
— Он его убьет, пап?
— Нет. Он ему откусит ус, и самозванец сам уберется. Такой у них, сверчков, неписаный закон: драться до потери усов. Потерял усы — потерпел поражение. Знай, сверчок, свой шесток, не лезь не в свои сени.
— На самом деле? — удивляюсь вместе с Андреем.
— На самом деле. Полевой сверчок злее — он съедает противника. Дикарь, он и есть дикарь, что с него взять. Домовой сверчок щадит. Иди, куда хочешь, кому ты безусый нужен. Попробуй вернуть былое уважение.
— Надо же, какая человечность, — иронизирую я. — Пощипал и отпустил. И враг наказан, и совесть чиста…
Что-то не нравится мне в моей собственной иронии. Что, не пойму.
— Пап, а для чего ему усы? Может, он без усов и сам умрет?
— Вот этого не знаю. Не биолог, инженер я. Но, думаю, без усов можно и прожить, хотя, пожалуй, и нелегко ему придется. Ведь для чего-то они ему даны все-таки… Но что один из битвы выходит безусым — совершенно точно. Попробуй утром отыскать, убедишься.
— Ты шутишь…
— Спорим на пельмени?
— Давай! — подхватывает сын, явно боясь, что отец передумает или мать остановит. — А если проиграешь?
— Придется мне месить тесто.
— А как мы его найдем?
— Во-первых, это не моя забота, а твоя. Во-вторых, об этом надо было думать до пари. Резонно?
— Резонно.
— Вот и посмотрим, любишь ли ты пельмени…
Утром Андрей вместе со мной берется за уборку. Впервые в жизни он охотно держит в руках швабру и вполне сносно работает: приседает над каждой соринкой, заглядывает под тяжелые портьеры, подолгу водит тряпкой под диваном и кроватями. Никакого сверчка, конечно, нет. Особую надежду он возлагает на кухню.
— Мам, давай за шкафы воды плеснем.
— Зачем?
— У Вовки мать все время так сверчков выживает — кипятком из чайника.
— Кипятком не выживают, а убивают.
— Мы же не горячей будем, а холодной, чтобы только испугать.
— Если холодной, попробуй.
— Мам, а ты за что сверчков любишь?
— Да просто всех за что-то надо любить, — устало отговариваюсь я, вспоминая вчерашнее видение: луг, кузнечиков, надломленный журавельник.
— И тараканов? И комаров? — возмущается сын.
— Ой, сдаюсь, сдаюсь, тараканов не люблю и любить не советую. Комаров тоже, особенно малярийных.
— А остальные, что ли, лучше?
— Конечно. Уральские, например. Они же ангелы по сравнению с тропическими.
— Все равно кровь сосут. Их всех лупить надо.
— А ты в лес хочешь?
— В лес? — переспрашивает Андрей.
— Да, в лес.
— Ну, хочу, а что?
— А в немой лес хочешь?
— Как это в немой лес?
— Без птиц.
— Разве лес без птиц бывает?
— Будет, если всех комаров убить. Птицы с голоду пропадут.
— Все?
— Не все, разумеется.
— Что им, кроме комаров есть некого?
— Почему некого? Есть муравьи.
— Нет, муравьев нельзя, они полезные.
— Но птицы этого не знают.
— Да-а…
Все щели на кухне залиты водой. По каменному полу растекаются лужи. Вода выносит из-под плиты и шкафов все, что угодно: пыль, крошки, мандариновые корки, обертки от конфет, — но только не сверчка. И корки, и обертки — проделки Андрея, и ему не очень приятно, что они обнаружились. Он заметно теряет интерес к уборке. Любопытство не утолено, пельмени ускользают. Не вымыт лишь коридор, а в нем все на виду: он пуст. Открыв дверь, я выставляю ведро на крылечко и в последний раз выжимаю тряпку. Остался угол, где стоят Андрейкины сандалеты, и именно из-под них вдруг выскакивает сверчок. От неожиданности я роняю тряпку и зову сына.