Читать «Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины» онлайн - страница 72

– И все они у нас тут сидят, в дудки дуют, – фыркнула баба Ниндзя, домывая посуду. – Вот такая любовь!

– Любовь? – шмыгнула носом Олеся. – Нет ничего более болезненного, чем эта чертова любовь. Видели бы лицо Померанцева, когда он узнал, что мне отказали. Господи, он был так рад, что теперь я почти что ненавижу его.

– Тебе отказали? – вытаращилась Анна. – Это там, где мы эмо тебе делали.

– Да-а! – еще сильнее разрыдалась Олеся. – Господи, такой макияж, такой образ. Никогда и ничего из меня не выйдет. Ань, можно я у тебя переночую?

– Но почему? Ты была… о, ты была незабываема! – возмутилась Анна. – Столько сил.

– Это всегда так – столько сил, столько всего. Сердце бьется. Ох, – Олеся глубоко вдохнула и попыталась унять слезы.

– Пить надо меньше, – бросила баба Ниндзя, но даже в ее голосе слышалась жалость. Страстная преданность сцене за все эти годы принесла Олесе реки слез и горы разочарований.

– Лучше бы я тоже была учительницей, – пьяно размахивала руками она, но надо было признать, что, даже будучи пьяной и расстроенной донельзя, Олеся продолжала играть, держа какой-то образ, эмоцию, надрыв. И жесты рук автоматически повторяли отрепетированные пассы. В принципе хоть сейчас снимай.

– Ты? Учительницей? – расхохоталась Нонна, а Олеся начала было изображать, как бы она вела урок, как строго размахивала бы указкой. Анна расхохоталась, и ее звонкий смех разнесся по дому. И вдруг оборвался. В дверях кухни стоял Матгемейн. Стоял и взволнованно вглядывался в Аннино лицо. Она подскочила и бросилась к нему. Он заграбастал ее своими огромными ручищами, прижал к себе и принялся шептать что-то на ухо, то ли выговаривать свои обиды, то ли, наоборот, оправдываться – кто их поймет. Девочки переглянулись.

– Ну, пожалуй, пойду, – пробормотала Нонна и повернулась к Олесе. – Ты со мной?

– Ага! – кивнула она и поднялась, старательно держась за край стола. Коньяку за прошедший вечер было много, явно больше, чем надо. Зато разочарование и боль уже не так сильно ощущались. Плевать! На всех на них и на их продюсеров, и на их мнения, и вообще – чума на оба «ейных» дома!

– Ну, так начинай идти. – Нонна подцепила Олесю под локоть, обреченно понимая, что тащить эту звезду придется прямо до дома. Благо они жили в одном и том же, только в соседних подъездах.

– Я вас подвезу, – вызвалась Женя. И хотя идти тут было всего ничего, пара кварталов, предложение было принято с огромным энтузиазмом. Шутка ли – пара кварталов для пьяной актрисы на высоких каблуках? И они все как-то удивительно быстро ретировались, растворились в воздухе и исчезли за пределами лестничной клетки. Когда Анна и Матгемейн открыли глаза, все еще не отрывая губ друг от друга, не разрывая поцелуя, они увидели, что в квартире никого не осталось – только разбросанные по столу карты подтверждали, что еще несколько минут назад тут сидели люди.

– Я люблю тебя, – прошептала Анна, улыбаясь и не сводя взгляда с красивого, веснушчатого, необычного лица. – Медведь ты мой.

– Я не могу больше тут каждый вечер без тебя, – прошептал Матгемейн по-английски.