Читать «Незнакомцы на мосту» онлайн - страница 164

— Поскольку впредь нам будет достаточно сложно встречаться лично, — сказал он, — я хочу, чтобы вы помогли мне составить завещание.

Руководствуясь его указаниями, я составил завещание, предусматривавшее, чтобы, в случае если он умрет в тюрьме, тело его предали кремации, а урну с прахом и все его имущество отправили семье. Я тут же на месте отдал завещание на перепечатку, а два дружески настроенных надзирателя выполнили роль свидетелей, и я передал ему экземпляр завещания.

Ничто в жизни разведчика, подумал я, не может показаться особенно привлекательным обыкновенному человеку. Если он работает успешно, о его деятельности никто не знает. Если он проваливается, он обретает дурную славу. Когда он оказывается в тюрьме, вся его дозволенная переписка подвергается цензуре, чужой человек составляет его завещание, и он должен быть готов умереть во враждебной стране.

У Абеля были и другие просьбы. Он просил, чтобы я продолжал заниматься вопросом о его переписке с семьей, а также попросил меня, если у меня будет время, писать ему по любым вопросам.

Четверг, 5 июня

«Я нахожусь в Атланте, штат Джорджия», — писал Рудольф. Полковник прибыл на место и сообщил свой обратный адрес: «Почтовый ящик ПМБ, Атланта, 15, Джорджия». Это было его первое письмо, и в нем сообщалось, что он благополучно устроился в тюрьме. К письму было приложено официальное заявление, в котором он поручал мне зарегистрироваться у начальника тюрьмы в качестве его адвоката, с тем чтобы я мог писать ему как «официально разрешенный корреспондент».

«Я чувствую себя хорошо и нахожусь в достаточно приличном состоянии. Имею больше физической нагрузки, чем раньше, — писал он. — Ничего не слышал от вас о результатах нашей апелляции, но, надеюсь, это не означает ничего плохого — просто задержка. Надеюсь, вы в добром здравии…»

Это письмо, как и все остальные пятьдесят восемь писем (не считая четырех рождественских открыток, написанных им лично), было написано на бумаге в линейку, как будто из школьной тетради. Он писал карандашом или чернилами и подписывался в зависимости от настроения «Рудольф», «Рудольф И. Абель» или «Р. И. Абель». Под его подписью каждый раз, независимо от его настроения, стоял его тюремный номер атлантской тюрьмы — № 80016. Присматривающий за ним тюремный воспитатель У. Е. Буш или какой-либо другой цензор читал каждое письмо и ставил штамп в верхнем правом углу. Несколько писем полковника читались (и затем уже отправлялись) даже в Вашингтоне. Очевидно, их направляли туда для получения «санкции».

В этом первом письме Абель сообщал о себе очень мало и ни на что не жаловался. Он упомянул, что его поместили в карантин, но больше ничего не объяснил.

Поэтому я был доволен, получив от полковника второе письмо, в котором он сообщал, что его перевели из карантина к обычным заключенным и что он уже работает.

«Я получил работу в мастерской прикладного искусства, что, конечно, весьма меня устраивает. Моя работа связана с шелкоірафией. Поскольку я никогда не занимался этим делом и здесь, по-видимому, ничто в нем не разбирается, я иногда занимаюсь интересными экспериментами. У меня есть несколько книг по этому вопросу, и я смогу получить еще. Это весьма сложный вопрос, и у меня будет много работы.