Читать «Ювенальная юстиция (сущность и тревоги). Материалы круглого стола» онлайн - страница 59

С.С. Сулакшин Заключительное слово

Прежде чем подытожить нашу дискуссию, позволю себе короткую, но важную реплику. Принцип «разрешено все, что не запрещено» стране навязан. Это принцип построения выработанной на Западе правовой и поведенческой цивилизационной матрицы. Там запрещается зло. Российская, русская цивилизация опирается на другую, православную традицию, на которой может быть выстроена и национальная правовая система. В ее основе не только «зло запрещается», но и «к добру призывается». Добро становится императивом поведения, построения критериев, построения национальной правовой системы. Почему я так уверенно заявляю, что это принципиальное, основополагающее, иное основание для строительства национальной системы? Потому что нам удалось построить проект новой Конституции, базисом которой является декларация высших ценностей страны, обусловленных традицией и являющихся цивилизационными ключами успешности сложной социальной системы. Сначала они номинируются как правовые понятия. Затем выработанная нами управленческая методология выстраивает всю систему жизнеустройства страны: государственное управление и власть, построение государства как института, построение экономической, политической, гуманитарной, социальной сфер и др.

Мы ко многому привыкли за 20 лет и иногда не ощущаем, что нам навязаны лукавые, уводящие в сторону парадигмы. Стоит их переосмысливать и находить альтернативные. Мне кажется, что сегодня мы этим немножко занимались.

Итак, о чем шла у нас сегодня речь, у всех без исключения? О некотором проблемном поле – поле государственного управления, активизации общества, – которое именуется «национальная система защиты прав и интересов несовершеннолетних» (рис. 1).

Рис. 1. Проблемное поле национальной системы защиты прав несовершеннолетних

Нормативно-правовые регуляционные и организационные механизмы, обычаи и практический опыт – все это своего рода «одеяло» (заштрихованная область на рисунке), которое покрывает проблемное поле, решает или, как минимум, стремится в лице государства, общественных объединений, каждого человека, семьянина найти решения обсуждаемой проблемы.

Жизнь не идеальна, поэтому это «одеяло» покрывает только часть проблемного поля. Но кто же против того, чтобы это «одеяло» расширять и покрывать те проблемные зоны, которые еще существуют и не охватываются государственно-управленческими решениями? Представляется, что все за это (мы не говорим сейчас о каких-либо деструктивных силах, преследующих цели, отличные от национальных интересов России).

Это «одеяло» накрывает множество сфер и подсистем государственного управления. Здесь есть ресурсная подсистема. Без нее в контексте ювенальной юстиции не решить, например, проблему обеспечения жильем детей сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Поскольку на это необходимы ресурсы. Это забота государства, конечно. С одной стороны, она касается проблем экономики, бюджетирования, но с другой стороны – находится в этом проблемном поле.

Кроме того, в этом проблемном поле не может не быть, как отмечалось, государственной молодежной, образовательной, воспитательной политики. Не может не быть номинации ценностей или государственной идеологии, потому что как личность без разума, без ценностного ориентира для целеполагания и поведенческой мотивации, так и народ и страна без этого существовать не могут. Сейчас России навязана жизнь без государственной, общенациональной идеологии – жизнь без смыслов, без ценностей, пронизывающих и правовую систему, и государственно-управленческие порядки, но такая страна нежизнеспособна.

В этом проблемном поле есть и ювенальная юстиция, т. е. специализированная правовая система. В нее входят судебная система и система профилактики. Это процессуально-организационная и правовая часть этого «одеяла». Конечно, необходимо и в этом секторе начать растягивать «одеяло» на проблемные лакуны. Сегодня это происходит в виде эксперимента, фрагментарно, без четкой концепции.

Вместе с тем очевидно, что существует граница национальных интересов страны – проблемного поля в этой постановке вопроса, а за этой границей – еще одно проблемное поле, но проблемное поле геополитических противников России. Сегодня практически все допускают возможность того, что со страной с помощью несиловых средств, информационными, манипулятивными методами, методами выстраивания механизмов пятой колонны ведется борьба. Существует много фактов, а еще больше косвенных обстоятельств, которые позволяют это предполагать [38] .

Ювенальная юстиция в том обозначении, которое характеризует инновационные привнесения, в том числе основанные на грантах, в том числе переведенные с норвежского, швейцарского или иного языка на наш русский, в этом смысле уязвима. Это источник тех тревог, которые звучат и звучат обосновано. Можно ли сегодня видеть, что эти инновационные попытки, с одной стороны, осуществляются с благой целью – закрыть лакуну? Конечно, можно. Бесспорно, нужно совершенствовать имеющиеся институты, нужно анализировать положительный опыт, адаптировать его к нашим условиям. Но ведь ясно, что если это делать неумно, непатриотично, ради получения грантов заглушая свою совесть, то возникают, в метафорическом смысле, некие ядовитые стрелы.

Они поражают уже существующие институты, призванные решать эти проблемы. Семья, традиционные отношения родителей и детей, вся традиция семейной педагогики также поражаются этими стрелами. Это достаточно очевидно.

Ведь по сути ювенальная юстиция – это ответ Запада на вызов о защите прав ребенка, Россия исторически давала собственный ответ на все ключевые проблемы жизнеустройства. А если и перенимала какие-то элементы или институты, то только с адаптацией к собственным реалиям. Слепой перенос на российскую почву западных общественных и государственных институтов, без их адаптации, ведет к самым деструктивным последствиям. Мы видим это очень хорошо в последние двадцать лет – на примере системы здравоохранения, армии, промышленности, особенно ярко на примере системы образования. Поэтому внедрение ювенальной юстиции западного образца само по себе может вызвать негативные последствия на российской почве, даже если бы это была идеальная система. А идеальна ли она? Как она функционирует в самих западных странах, с которых нам предлагается брать пример? Все ли там с ней хорошо? Все ли гладко? Какие есть проблемы, угрозы, риски? Это также составляет особый предмет анализа.

Угрозы надо увидеть и нейтрализовать. Некоторые такого рода «стрелы» весьма серьезны и имеют совершенно деструктивные задачи. В 1993 г. Правительство РФ уже принимало программу «Дети России». За гуманистическим названием тогда скрывалась программа «планирования семьи», направленная на сокращение численности населения России. То есть российское государство официально реализовывало и финансировало стратегию сокращения рождаемости своего населения, о чем уже упоминалось во вступлении. (Госдума лишила эту программу бюджетного финансирования только в 1998 г.).

Что это было, если не диверсия против России? Также и в общественной дискуссии по поводу целесообразности внедрения в нашей стране ювенальной юстиции присутствует деструктивный элемент, который требует объективного, взвешенного, скрупулезного анализа.

Здесь я перехожу ко второй важной, на мой взгляд, методологической части. Она связана с самим устройством социальных систем. Большая социальная система настолько сложна, что максимы при ее обустройстве никогда оптимальными быть не могут. В обобщенном виде это маленький экскурс в теорию и методологию успешности государственного управления или успешности развития сложных социальных систем. Эта теория в методологическом аспекте перекликается с биологической теорией создания, выживания и эволюции видов.

Обобщенная успешность чего-либо, в нашем случае решения проблем защиты несовершеннолетних, включает множество факторов: различные управленческие решения, нормативно-правовые акты, организационно-распорядительные факторы, иногда количественные, например величину расходов на определенную статью расходов в государственном бюджете, и т. д.

Успех в каждой подсистеме имеет унимодальную, экстремальную форму (рис. 2).