Читать «Ювенальная юстиция (сущность и тревоги). Материалы круглого стола» онлайн - страница 56

Но все это – только о наказаниях несовершеннолетних преступников, а ювенальная юстиция преследует, прежде всего, повышение правоспособности детей, в том числе и в отношениях с родителями , и это вызывает наиболее ожесточенные споры. Противники создания ювенальной юстиции говорят не столько о кадровых и материально-финансовых проблемах (во Франции такая юстиция ежегодно обходится примерно в 5 млрд евро), сколько о том, что современный вариант ювенальной юстиции (она существовала в России несколько лет до революции), противопоставляя «права ребенка» «правам родителей» и в значительной степени игнорируя последние, способен внести окончательный разлад в еще существующую систему иерархических семейных отношений.

Бесспорно, что дети – главная ценность семьи, страны и человечества, и неудивительно, что Советский Союз, в самые тяжелые времена провозгласивший «все лучшее – детям», без каких-либо оговорок и изъятий ратифицировал Конвенцию ООН о правах ребенка [34] , а Россия, как правопреемница СССР, до сих пор в официальных заявлениях и в нормативных актах демонстрирует приверженность положениям этого удивительного документа. Отмечу, что практическая реализация Конвенции – дело непростое, поскольку в ней провозглашаются, с одной стороны, права каждого ребенка на такую защиту и заботу, которые необходимы для его благополучия (принимая во внимание права и обязанности его родителей, опекунов или других лиц, несущих за него ответственность по закону), и, с другой, обязанность обеспечивать эти права возлагается на все государства, присоединившиеся к Конвенции.

В контексте обсуждения вопроса о формировании в России института ювенальной юстиции особо значимым является основанность Конвенции на «убежденности в том, что семье, как основной ячейке общества и естественной среде для роста и благополучия всех ее членов и особенно детей, должны быть предоставлены необходимые защита и содействие», а также на «признании того, что ребенку для полного и гармоничного развития его личности необходимо расти в семейном окружении, в атмосфере счастья, любви и понимания» (выделено нами – В.Л.). Дети и семья по международным канонам должны были бы восприниматься неразрывно, однако в современном западном мире, да и в России это не так. Хотел бы обратить особое внимание на то обстоятельство, что сама идеология судебных правоотношений детей и родителей окрашена в своеобразные тона презумпции детской невиновности, поскольку, как и многие другие правовые новации, пришла в Россию в современном западном варианте, где само понятие семьи глубоко и необратимо трансформировано (пробные, временные, однополые и тому подобные «браки»). Приведу несколько примеров.

Совсем недавно в США арестовали отца, давшего пощечину явившейся на рассвете 14-летней дочери; она немедленно пожаловалась в полицию (отцу грозит отселение и лишение родительских прав). В Германии детям по аналогичным поводам могут предоставить комнату в юношеском общежитии или даже отдельную квартиру с индивидуальным опекуном. «Настучать» могут и соседи, и случайные свидетели, но в суд на родителей, не только давших подзатыльник, но и, например, принуждавших к уборке собственной комнаты или к занятиям домашними заданиями, иск подадут сами дети и чаще всего – выиграют. Столь трогательная забота о воспитании у детей правовой независимости и самостоятельности парадоксально соединяется с причудами воинствующего феминизма. Например, после многолетнего разбирательства вины 19-летней канадки Кетрин Эфферт (она задушила новорожденного, завернула его труп в полотенце и перекинула через забор к соседям) ей присудили 16 (!) дней заключения – не за убийство ребенка, а за хулиганство (подбросила ненужное соседям). Вину К. Эфферт последовательно снизили с «убийства второй степени» до «аборта на поздней стадии». Описывающая этот случай А. Федякина («Российская газета», 20.10.2011) задает естественный вопрос: до какого возраста можно оправдывать убийство детей «особыми обстоятельствами» – до 9 месяцев или до 9 лет?