Читать «Ювенальная юстиция (сущность и тревоги). Материалы круглого стола» онлайн - страница 25

Ответ (А.С. Автономов):

Я, честно говоря, не помню, чтобы парламентские слушания проводились вне стен Думы. Я инструктажами не занимаюсь. Не хочу сказать, что этого вообще не может быть. Вы говорили о том, что могли быть какие-то другие, латентные цели. Это уже другой вопрос – что мы понимаем под этим? И что мы хотим от этого? Также возникает вопрос, кто кого инструктирует? Единственное, что я бы рекомендовал, это отделить организации ООН от зарубежных организаций по той простой причине, что в ООН представлены и мы сами. Я могу назвать десяток людей, которые работают в ООН, это и наши дипломаты, и те, кто реализует наши интересы. Здесь нельзя говорить так однозначно. В ООН ни разу ни одно решение не принималось без согласования мнений. Я являюсь еще членом Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации, и мы рассматриваем доклады разных государств. И мы все, эксперты, только тогда выносим свои рекомендации, когда мы все согласны с ними. А у нас в Комитете есть представители и европейских, и африканских, и арабских мусульманских стран. Повторю: только когда мы приходим к единому мнению – о том, что это будет полезно для того или иного государства, мы даем рекомендации конкретному государству. Поэтому ооновские организации – это одно, западные страны, которые реализуют свои задачи, – это немного другое.

Вопрос (Т.Л. Шишова):

У меня вопросы к обоим докладчикам. Елена Михайловна, я знаю, что вы были в Финляндии, которую рассматривают в качестве образца введения ювенальной юстиции. Хотелось бы узнать про это. У Алексея Станиславовича я хотела бы спросить – если я вас правильно поняла, у нас ювенальную юстицию почти нигде не вводят, только в Ростовской области. Как вы тогда объясните, что во многих местах, в том числе в Москве и Подмосковье, уже довольно много изъятий детей по ювенальным основаниям? Кроме того, принят Регламент межведомственного взаимодействия и методические рекомендации, которые упомянула Е.М. Тимошина, которые содержат в себе основания для изъятия ребенка из семьи и обвинения родителей в жестоком обращении.

Ответ (Е.М. Тимошина):

Я с удовольствием поделюсь своими наблюдениями. Я принимала участие в конференции по вопросам ювенальной юстиции в Финляндии, в Хельсинки, на которой присутствовало около ста женщин, пострадавших от действий органов ювенальной юстиции, а именно – от изъятия детей. Ни одна из этих женщин не страдала ни алкоголизмом, ни наркоманией, не уклонялась от своих родительских обязанностей по воспитанию, и, тем не менее, все они оказались в поле зрения ювенальной юстиции и лишились детей.

Их истории заставили задуматься о том, что это не единичные случаи, а системная практика. Многих детей изымали на основании анонимных сообщений, сообщений соседей, недоброжелателей, на срок от 25 дней до нескольких месяцев. Детей помещали в частные приюты, на содержание каждого ребенка в них государством выделяется 200–300 евро в день. И это очень прибыльный частный бизнес. Многие социальные работники, изымающие детей, являются владельцами таких детских домов и социальных приютов. И они распределяли изъятых детей в свои же приюты. А потом происходит длительное выяснение того, было ли действительно в семье насилие в отношении ребенка или не было? Причем попасть с проверкой на территории частных приютов не может никакой контролирующий орган или лицо. В Финляндии были случае возбуждения уголовных дел в отношении должностных лиц, которые без предварительного уведомления и разрешения пришли в частные владения приюта, чтобы проверить, как соблюдаются там права детей. Кроме этого, любая информация об изъятом ребенке, его семье или обстоятельствах дела, таких как причина изъятия, условия жизни семьи, – является секретной, не допустимой к разглашению якобы в интересах детей. За ее разглашение предусмотрена уголовная ответственность. Даже у самих родителей изъятых детей берется расписка о неразглашении, поэтому информация, полученная нами из первых рук, можно сказать, добыта под угрозой наказания со стороны финского правосудия.