Читать «Великан Калгама и его друзья» онлайн - страница 44

За речкой почти сразу пошли мари, заросшие вахтой трехлистной. Так называется трава – сочная, с красивыми белыми цветами, но до чего ж прегорькая! Незнающий человек потрогает её, и если потом немытыми руками есть будет, то непременно скривится: перец, да и только. А вот лоси обожают эту траву – специально приходят на мари лакомиться ею. То тут, то там Калгама видел их следы. Чёткие, они ясно различались в примятой траве. С утра на неё ложилась обильная роса – кто ступит, обязательно отпечаток оставит. По этим следам опытный охотник может определить, кто тут проходил, давно ли, что делал.

На полянке Калгама наткнулся на наброды глухариного выводка. Птицы выклевывали из колосков зернышки, беззаботно порхались в рыхлой земле – сразу видно: в безопасности себя чувствовали, хэрэ-шаманка тут не бывала.

А чуть поодаль, в зарослях лещины, дикие кабаны резвились: кормились клубеньками и корешками растений, подбирали опавшие орешки. Возле них белки промышляли: скорлупок набросали, грибы на зубок пробовали – только лишь надкусили шляпки тех, что староватыми оказались, а молоденькие обабки да подосиновики с ножкой из почвы выкрутили, с собой унесли. Хозяйственные! К зиме припасаются.

Мышка не выдержала – соскользнула с плеча великана, перебралась на рукав и в траву сиганула: углядела сизоватые перья листьев сныти, до которых была охоча. Черешки сныти и люди собирают – готовят с ними супы, салаты, тушат с овощами.

Калгама смотрел, как мышь хрумтит снытью и вспоминал: Фудин всегда посыпала этой зеленью жареную рыбу, ох, пальчики оближешь!

Он сорвал молоденький листик, пожевал – приятно, но в блюдах Фудин сныть была почему-то вкуснее. Что ни говори, умеет она готовить. Великан сглотнул слюну и вспомнил: с утра даже маковой росинки во рту не было. Пора остановку сделать: развести костёр, чайку вскипятить, юколу размочить – перекусить и снова в путь. Но жалко великану терять время. Подхватил он мышку и зашагал к горам, синеющим на горизонте. Где орешек сорвёт, где горсть лимонника в рот бросит, стебель борщевика пожуёт или кисть калины снимет – тем и сыт.

Долго ли, коротко ли, но подошёл Калгама к широкой бурной реке. По её берегам густой лес стоит, еловые лапы хилую травку прикрывают, ни птиц, ни зверя не слышно – молчаливые, угрюмые чащи. Но почти у самой кромки воды высится старая берёза, одна ветка сухая, чёрная – как Нгэвэн описывала, указывает на склон самой высокой горы. Если приглядеться, увидишь: лежат груды серых камней, ни травинки среди них, а возле самого большого валуна стоит шест, белеют на нём человеческие черепа. От шеста средь глыб чуть приметная тропинка вьётся – ведёт к чёрному проёму в скале. Возле него два ворона, как стражи, кружат, зорко по сторонам поглядывают.

– Вот оно, логово Хондори-чако! – приободрился Калгама. – Ещё чуть-чуть и на месте окажусь!

Решил он найти узкое место, чтобы на тот берег перепрыгнуть. Однако, сколько ни шёл, не отыскал такого участка, а вброд даже великану реку не перейти: глубокая она, бурная, с ног сбивает. Сел он на камень у поваленного ветром тополя, пригорюнился: что делать, как быть?