Читать «Эпоха Рюриковичей. От древних князей до Ивана Грозного» онлайн - страница 61

Место Адашева теперь было на войне с Ливонией. В отличие от другого советника государя, князя Андрея Курбского, воевал Адашев плохо. В конце концов его отстранили от командования и перевели в Юрьев в распоряжение воеводы, а земли конфисковали. Сильвестр пытался защитить своего старого товарища, но тщетно. Тогда Сильвестр добровольно удалился в монастырь. Дело Адашева было передано на суд боярской думы. На ходе разбирательства сказались слухи вокруг смерти царицы. Адашев и Сильвестр были заочно признаны злодеями. Сильвестра заточили в Соловецкий монастырь, а Адашева взяли под стражу. Через два месяца он умер, явно вопреки желанию царя, потому что было назначено специальное расследование обстоятельств смерти.

Война между тем продолжалась. Зимой 1563 года русская армия под командованием самого царя взяла Полоцк, ключевую крепость на пути к столице Литвы Вильно. Но кто-то выдал литовцам замыслы русского командования, и часть русских войск была разгромлена. Царь обвинил в измене воевод, но никак не предполагал, что настоящим предателем был его ближайший друг, талантливый полководец князь Андрей Курбский.

Хотя в измене объявили других, Курбский все равно попал в немилость. Целый год он находился в Юрьеве на вторых ролях, а потом бежал в Литву, опасаясь, что государю стало известно о его измене. На самом деле Иван Васильевич подозревал Курбского отнюдь не в тайных сношениях с Литвой, а только в том, что тот принял сторону князя Владимира Андреевича Старицкого. Всей правды в Москве тогда не знали.

Документы, найденные в польских архивах, убедительно свидетельствуют, что Курбский начал склоняться на сторону Польши еще за полтора года до своего побега. В 1563 году Курбский выдал литовцам шведского наместника графа Арца, который вел с князем тайные переговоры о сдаче замка Гельмет. Графа увезли в Ригу и там жестоко казнили – колесовали. Оказавшись в Литве, Курбский выдал властям всех известных ему сторонников Москвы, со многими из которых сам вел переговоры, и тут же отправил на родину обличительное послание. В дальнейшем Курбский активно действовал против Руси и не раз возглавлял литовские отряды. В одном из походов он загнал в болота русский корпус и полностью разгромил его. Польская корона оценила его службу, вознаградив обширными владениями в Литве и на Волыни.

Курбский был не единственным пребежчиком. В Литву устремились многие. Как и Курбский, беглецы не считали себя изменниками. Они полагали, что всего лишь воспользовались старинным боярским правом «отъезда» – смены места службы. Но царь смотрел на это иначе. Князей и бояр он считал подданными, обязанными служить государю и стране. С этой точки зрения, бояре, пользуясь своей старинной привилегией, совершали государственную измену, как и вообще все те, кто противился его воле. В этом был свой резон – ведь страна вела тяжелую войну, и раздоры ослабляли ее.

Рукопись послания князя Курбского

Крамолу государь искоренял жестоко. Сначала репрессии обрушились на сторонников и родственников Адашева, потом – на тех, кто, по мнению царя, был виновен в неудачах в Ливонии. Многие пользовались подозрительностью царя, чтобы избавиться от давних соперников. Злоупотреблял своим положением и новый фаворит Ивана Васильевича воевода Алексей Басманов, прославившейся под Казанью и в Нарве. Став главным советником царя, он употребил все свое влияние, чтобы убрать соперников. Казни наводили ужас, никто не чувствовал себя в безопасности. Пожалуй, с этого времени Ивана Васильевич уже вполне оправдывает свое прозвище – Грозный.