Читать «Перламутровая дорога» онлайн - страница 39

Охотник недоверчиво кивнул.

– Ты, счастливчик, полагаешь, что я выбрал свою несвободу?

– Я полагаю, что есть шанс выбрать другое! Вспомни те мгновения, когда ты был счастлив. Утреннюю зорьку, догорающий ночной костёр или утиную охоту, когда ты вёл за собою лёгкую лодку…

Охотник представлял себе совершенно иное, но это было неважно: оттуда, с его ночных ветвей, где притаились дремлющие тетерева и куда от синего мха поднимались тонкие струйки холодного тумана, не были видны столь ненавистные ему заснеженные скалы, а, главное, рядом с ним не было никого из тех, кто неотступно тревожил его память, не позволяя ему сосредоточиться на чём-либо ином. Километрах в десяти тихо спала маленькая калужская деревенька, и стояли тяжёлые травы в звёздочках чертополоха и в голубоватом бисере тлеющих светлячков. Проклятая дорога и ненавистный посёлок исчезли, канули в небытиё, сознание охотника вмиг затянуло ровной фиолетовой мглой, над которой синим дымком заструился лёгкий невозмутимый след чего-то давнего, осевшего на дне времени, бодрящего, как глоток свежего воздуха после грозы и такого волнующего, зовущего, сосредоточившего в себе что-то бесконечно важное, но так глупо и неосторожно утраченное. Безразлично, что это было, но душа охотника потянулась за ним, вслед этому тающему следу дневного синего ангела. Ангела провозглашающего солнце.

Охотник исчез, и, вероятно, где-то там, под Калугой сегодня выпадет обильная роса, чтобы завтра, на утренней зорьке, подняться ввысь синим, прозрачным туманом и осесть крупными каплями на еловых ветвях, где беспокойно будут переговариваться между собой непонятно чем встревоженные тетерева. А по ровной дороге, отливающей розовым перламутром, пробежала глубокая трещина, и там, где только что исчезли отполированные морской волной камни, брызнула зелёными лучиками тонкая шелковистая трава.

Глава 8

Пространство вновь обрело свою глубину: дорога, то там, то здесь, проблёскивая блестящей каменной чешуёй, закручивалась между сопок и убегала к горизонту, на который с севера начали лениво наползать ультрамариновые облака. Оттуда, от горизонта, где чернела покатая морская грань, по направлению к островам побежали вздорные игривые волны, они были почти невидимы, но от них перехватывало дыхание и начинало сильнее биться сердце.

Ждан чувствовал их волнующую лёгкость и радостную дрожь. Они дарили ощущение обновления, унося с собой ту накопившуюся тяжесть, которая стесняла душу и будоражила совесть, но вечно оставалась в сухом остатке, не растворяясь ни в пронзительных песнях ветра, ни в медитативном клавире дождя, ни в сложной симфонии моря, неутомимо и вдохновенно звучащей над внимающими островами. Но волны не несли в себе никакой музыки, однако каким же восторженным трепетом отзывалась на них душа, взмывающая ввысь, туда, где ещё совсем недавно парили ослепительные хрустальные птицы. Волны, накатываясь на острова, вспыхивали в своей едва различимой синеве скоротечным жёлтым огнём, одаривая встречные предметы тлеющими горячими следами. Ждан мог видеть, как тает в прозрачном теле волны и его след, смешиваясь с горящими тенями камней и стелящихся кустарников. Было в этой световой феерии что-то необычайно торжественное, убеждающее разум подчиниться невероятной энергетике волны и не пытаться поверить беспомощной алгеброй рассудка открывшуюся гармонию от неведомого мира.