Читать «Перламутровая дорога» онлайн - страница 33

На решётке проёма всегда висел тяжёлый замок, и Ждан частенько устремлял свой взор вглубь заповедного пространства, вслушиваясь в непонятные звуки. Проём притягивал, манил своей тайной жизнью, будил фантазию, растворяясь в сознании навязчивой непостижной речью и блуждающими тенями-призраками. Не будь там замка, Ждан бы без колебаний встал на перила лестницы, ухватился за скобу в стене, дотянулся до металлического швеллера проёма, а дальше уже не составило бы никакого труда проникнуть в густой полумрак, где жили беспокойные тени и несмолкающие звуки.

И однажды он замка не обнаружил. Решётка на массивных кованых петлях опускалась вниз, на манер лестницы, будто бы приглашая Ждана, чем он благополучно и воспользовался.

Помещение оказалось не таким большим, как представлялось Ждану. Всё центральное пространство занимал какой-то изолированный объём высотой в полтора этажа, возможно, это было хранилище библиотеки, переходящее в верхотуру актового зала, о чём красноречиво свидетельствовали огромные канатные стяжки, к которым внизу крепились хрустальные ярусные люстры, а ещё далее была различима полусфера главного вестибюля, восходящая прямо к чернеющему потолку и доминирующая над всем чердачным полумраком. На ближайшей к Ждану стене, под потолком, располагались ещё несколько дверей, перед которыми находились небольшие площадки, но к ним не вели никакие лестницы и они казались попросту висящими в воздухе. По противоположной стене от пола вверх, набегая друг на друга, громоздились пустые рамы, чьи зияющие пустоты воспринимались вполне материально, как полотна, причём полотна, исполненные такого сокровенного смысла и говорящие о таких тайнах, что у Ждана перехватило дыхание, словно бы он увидел необъяснимо как собравшиеся вместе все шедевры мировой живописи.

Высоко над полом в фасадной стене имелось небольшое окно, через которое струился очень густой солнечный свет; в окружающей полутьме эта струя света была похожа на мощную светящуюся балку из молочного полупрозрачного стекла, подпирающую фасадную стену с внутренней стороны. Вокруг неё все предметы представали во всём своём романтическом блеске запустения – разводы сырости переплетались с разноцветными узорами плесневого грибка, дополняемые островками пыли, ветвящейся и заплетающейся на манер крошечных пушистых кораллов. Печать забвения лежала и на всём другом, находящемся поблизости, но уже покрытого вечной тенью и поэтому трудно различимого.

Конструкция крыши представляла собой сооружение, собранное из тонких коротеньких брёвен и отдалённо напоминало паутину, сплетённую гигантским насекомым, способную растворить в себе всё, что сумеет долететь до её узорчатой слепящей черноты, будь то блуждающие шорохи и звуки или рыхлые тени, образующиеся благодаря движению меняющей свою площадь и цвет солнечной трапеции.

И верно: все звуки – городские шумы или же плеск крыльев птиц, живущих здесь в немалом количестве, а также звуки, идущие изнутри здания, – отражались от влажных стен быстрым эхом и замолкали где-то там, вверху, соединяясь с вязкими густеющими тенями. Особенно Ждана удивили шаги и голоса, проникающие сюда с парадной лестницы.