Читать «Стакан воды (сборник)» онлайн - страница 8

«– Жена академика! Ни слова, сударь… Я требую уважения к нашим шефам, к ветеранам литературы.

– О, я готов снять шляпу… Но нельзя же не признать, что муж-академик – самый удобный муж на свете! Прежде всего, он привык закрывать глаза…» («Шарлатанство»)

Или же такой пассаж: «…когда-то во времена Мольера, над женщинами развитыми было принято смеяться; тогда они были только «учеными женщинами»… Но в наши дни, когда им наскучило служить вечной мишенью для острот, ученые женщины превратились в журналисток, и с этой минуты насмешники притихли… они боятся… Ну вот, как раз в моем салоне и создаются литературные репутации и подготавливаются выборы в Академию! Слава и выгода моим друзьям, горе тем, кто не из их числа!» («Пуф, или Ложь и истина»)

Трезвомыслящий, а потому циничный, Скриб не стремился в Академию; «бессмертные» были вынуждены его принять. Во-первых, Скриб, пожалуй, единственный из поколения «романтиков» не посягнул на разрушение классической формы пьесы, напротив, он виртуозно владел ею. И, во-вторых, от «феномена Скриба», самого популярного, самого плодовитого, самого репертуарного автора Франции 20—40-х годов, нельзя было просто отмахнуться. С действительностью приходилось считаться даже «бессмертным». Интонация оправдывающаяся, вынужденная, легко читается в приветствующей Скриба речи секретаря Академии, Вильмена: «Вас прельщал успех более легкий и скорый. Вместо того чтобы сосредоточить вашу комическую силу на каком-нибудь предмете, требующем долгого размышления, вы раздробили ее на тысячи блистательных очерков». Высокой оценки Вильмена удостоилась пьеса «Бертран и Ратон», которую он назвал политической комедией. Это высокая похвала из уст почтенного историка литературы! Академики не могли знать, что лучшие комедии Скриба еще впереди.

В 1837 году в Комеди Франсез с блеском прошла его новая комедия, «Товарищество, или Лестница славы». Как раз в эти годы правительство Луи-Филиппа издало закон, воспрещающий всякого рода общества, – власть боролась с политическими заговорами и тайными объединениями. Скриб, беспристрастно вглядывающийся в действительность, в лихорадочную жизнь делового Парижа, немедленно раскрыл самый мощный, самый крупный заговор, который невозможно уничтожить, даже разоблачив! Он – продукт любого либерального общества. «А что тут странного, – говорит один из персонажей этой пьесы, – мы живем в век акционерных обществ. Все устраивается через предприятия и объединения… и точно так же создаются репутации… В одиночку человек не в состоянии возвыситься. Но если мы взберемся друг дружке на плечи, то и последний из нас, как бы ни был он мал, покажется великим». «Быть последним даже выгодно, – подтверждает его собеседник, – последние забираются выше всего».

В этот мир, в котором все сферы насквозь коррумпированы, Скриб помещает наивного молодого человека Эдмона, адвоката, который говорит о себе: «Я – сирота, почти без средств…» Не вспоминал ли Скриб самого себя? Эдмон честен и убежден в том, что достоинства и заслуги каждого человека при честном труде обязательно будут оценены.