Читать «Огарки» онлайн - страница 29

Он с ненавистью и презрением скользнул по толпе своим загадочным, пламенным взглядом.

— Проклятые! — словно хотел он сказать им. — Проклятые! трусы! Ведь вас много, а я один! Отопри же клетку, и тогда открыто померяемся силами! О, как бы я бросился на вас! Каким фонтаном брызнула бы ваша подлая кровь из-под моих справедливых лап! О проклятые!

Вдруг он внезапно, как молния, прыгнул в сторону зрителей, вцепился всеми четырьмя лапами в толстые железные прутья, выпустил огромные когти, затряс клетку и яростно заревел своим могучим, наводящим ужас, голосом.

— Проклятые! — слышалось в этом ненавидящем реве. — Проклятые!..

Савоська стоял уже на ногах, потрясал кулаками в воздухе и, бледный, дрожа всем телом, сверкая глазами, повторял с глубокой, искренней ненавистью, от которой дрожал его голос:

— Проклятые!..

В эту минуту Савоська совсем не был смешон: он захватил слушателей. Накопившаяся горечь, многолетние обиды и пламенная жажда мести звучали в его проклятиях.

Всем стало немножко жутко.

Жгучая сила ненависти изошла от его маленькой, трагикомической фигуры.

Он отдышался и, после всеобщего минутного молчания, продолжал более спокойно:

— Публика шарахнулась прочь. «Свят, свят, свят!» — прошептал кто-то из толпы.

А вслед за смелым криком тигра стал бесноваться весь зверинец: все звери выли, ревели, рыкали, лаяли, визжали и яростно метались в клетках. За грозным шумом возмущенных зверей не слышно стало музыки.

Тогда раздался, наконец, голос льва. До этих пор он спал, положивши голову на лапы. Словно гром, прокатил голос царя по всему зверинцу, и все узники сразу смолкли, внимая царственному слову.

— Довольно! — гремело рыкание льва. — Замолчите! — не все же наши сидят за железной решеткой! Еще много есть тигров, барсов, львов и леопардов там, на воле! Замолчите же и не беспокойте меня! — сказал лев, вытянул передние лапы, опять положил на них свою косматую мощную голову и закрыл глаза.

Наступило глубокое молчание. Все невольно почувствовали бессознательный символизм Савоськиных рассказов.

— Савоська! — с важностью вымолвил Толстый. — У тебя есть несомненное перо!

— Наверное! — охотно согласился Савоська. — Я иногда и стихи пишу. Хотите — прочту!

— Валяй!

Савоська опять уселся у ног Толстого, облокотился на его колено и стал читать тихим, размеренным голосом:

Я не люблю, как вы, ничтожно и бесстрастно, На время краткое, без траты чувств и сил, Я пламенно любил, глубоко и несчастна —                                   Безумно я любил. Я весь был для нее, и от нее все было. И вся моя душа стремилась к ней, любя, Я воспевал ее, Она, смеясь, твердила:                                  «Я не люблю тебя». Я звал забвение. Покорный воле рока, Бесцельно я бродил с мятежною душой, Но всюду и всегда, преследуя жестоко,                                  Она была со мной. Я проклинал ее и с бешеною силой Искал всесильного забвения в вине… Но и в парах вина являлся образ милый                                  И улыбался мне. И в редкие часы, когда, людей прощая, Я снова их люблю, им отдаю себя, Она является и шепчет, повторяя: «Я не люблю тебя!»