Читать «Ошибка 95» онлайн - страница 27

Первым на «Картхорс» умер Корнелий Холаскас. Тот день ничем не отличался от предыдущих, которые они бесплодно просиживали на орбите, но именно он положил начало череде страшных смертей. Команды медиков теперь непрерывно дежурили на борту, сменяя одна другую, но их уколы и снадобья не приносили ни облегчения, ни, тем более, исцеления. Липкими, холодными лапами ужас охватил души и сердца людей, запертых в смертельной ловушке. Тони Портмен покончил жизнь самоубийством, насмотревшись на муки умиравших товарищей и не желая испытывать подобное на собственной шкуре. Две трети экипажа в течение четырех дней ушли в небытие. Оставшиеся понимали, что их ожидает та же участь. Люди больше не устраивали истерик, не требовали выпустить их из камеры смерти, в которую превратился корабль. Все пребывали в состоянии отупения и заторможенности, вероятно, от количества принимаемых лекарств. Устав от бунтов, медики наверняка стали применять лошадиные дозы транквилизаторов. Остатки некогда дружного экипажа сидели в кают-компании и ждали своего последнего гостя – смерти. У людей не было ни сил, ни желания расходиться по каютам, где их встречали молчаливым укором осиротевшие койки их недавних товарищей.

– Знаете, кэп, у русских смерть – особа женского пола, – почти без всякого выражения произнес навигатор Сэнди, долговязый негроид с широким изуродованным носом. Несмотря на то, что Айвен был пять месяцев назад временно отстранен от должности командира, Сэнди продолжал называть его кэпом.

– Приятель, неужели ты и впрямь думаешь, что если к тебе заглянет русская смерть, исход встречи будет иным? – У Айвена еле хватило сил на усмешку.

– Кто знает, – вздохнул навигатор.

– Сэнди, – сказал Айвен. – Русские ассимилировались после того, как стали интернационалистами. Эти их потомки, вроде лейтенанта Ладимирского, которого я отлупил, утратили прежнюю духовность, присущую этому народу, и ничего не знают о смерти. Да-да, я читал о них в одной книжке…

Айвен прикрыл глаза и попытался представить женщину-смерть, крадущую его жизнь. Какая она? Прекрасная или уродливая? Не хотелось думать о заразе, пожирающей его изнутри. Где они ее подцепили? Еще на Земле или где-нибудь по пути? За время полета было несколько остановок, большей частью на космических станциях. Груз сдал – груз принял. Прекрасная женщина смерть. Груз с Земли для станции Омега-10, Дельта-4… Для прекрасной ничего не жаль, даже жизни.

Нет, жизни все-таки жаль. Думать не хотелось, мысли, словно плавали в вязком киселе, и сами становились тягучими, в них терялась логика.

Через несколько часов провозгласили резолюцию ООН. Согласно ей, все зараженные имели право на отсрочку. Единственной, хоть и маловероятной возможностью спасти жизни землян было криогенное усыпление на длительный срок, с тем, чтобы дать ученым время создать лекарство.

Никто тогда не предполагал, что срок окажется столь длительным.

Смит тяжело вздохнул и поморщился: видно было, что узлы, затянутые Милой, причиняли ему боль.

– Вот так, девочка. Ты вряд ли сможешь отыскать официальные данные о моей персоне, чтобы убедиться в истинности того, что я говорю. Я родился сто сорок три года назад на старушке Земле. Наверное, ты знаешь, что в то время шла активная эмиграция на Терру-один.

– Ты – один из тех размороженных?! – Новость потрясла Милу: «Значит, не было никакой резервации, куда якобы поселили землян, значит, Киберлайф не ограничилась всего лишь коррекцией настроения, значит…»

– Именно так. Наверняка, за сотню лет средство от нашей болезни было найдено, либо бактерия сама подохла от холода. Боюсь, я этого никогда не узнаю. Ваш мир не принял нас такими, какие мы есть, он решил нас перекроить. Правда это или нет, но мне сказали, что мозги у нас от времени и холода сильно пострадали. Поэтому нам и вшили проклятые биосиверы. Они исправляют недостатки.

Мила громко сглотнула: «Выходит, вся его биография от начала до конца – ложь. И не было ни сестры Миранды, ни одинокого романтика, мечтающего о любви… А до того? Каким Рихард-Айвен был прежде?»

– Ты – астронавт… – проговорила она.

– Я покидал землю в должности командира корабля, но через месяц был временно разжалован: я избил лейтенанта, придурка, уснувшего на вахте. Следующие пять месяцев вплоть до усыпления я служил механиком.

Мила внимательно посмотрела на осунувшееся лицо Смита. Затем взглянула на экран. Ни единого пика возмущения на диаграмме, выдаваемой прибором, не возникло. Мила проверила работу устройства. Все в порядке. Значит, это правда.

Она облизала пересохшие губы.

– Откуда ты узнал о биосивере?

– Я умею получать информацию, если мне это нужно. Когда память частично вернулась, я сбежал из больницы.

– А мне сказали: ты выписан.

– Верь этим кретинам больше. Я отправился в центр «Счастливая семья», нашел там гребанного оператора, прижал его к стенке и выудил немного информации. Знаешь, что он мне сказал? Этот сукин сын сказал, что все мои воспоминания о жизни на Терре-три ложны и привиты вместе с биосивером сразу после разморозки. Государство обязало «Счастливую семью» заниматься реабилитацией таких как я. Процедуру делают спецы из Киберлайф. Слыхала о такой организации?

Мила кивнула.

– А память… полностью вернулась? – спросила она.

– В ней дыр – пруд пруди, – буркнул Смит. – У меня мозги частично разрушены, биосивер компенсирует работу пострадавших участков. Так сказал мне оператор.

– Что ты собираешься делать?

– Сказать Новой Системе: нет. – Айвен поежился, подтянул связанные колени чуть выше, – Развяжи меня…

– Хорошо. Только, если ты и вправду был полковником, дай мне слово, что будешь вести себя подобающе.

– Даю, – мрачно ответил Смит.

Мила распутала узлы, и землянин, медленно поднявшись, удалился в туалет.

Она проводила его взглядом и вдруг поймала себя на мысли, что начала жалеть Смита. Если биосивер – не выдумка, не бред сумасшедшего, то ее психотип просчитан совершенно точно. Она всегда жалела попавших в неприятности мужчин, потом в них влюблялась…

Пройдя несколько раз из угла в угол, Мила остановилась у монитора.

– Экс-Ти, убери датчики, сохрани запись и разыщи, пожалуйста, в сети все архивные статьи и заметки об эпидемии на Земле и в космических кораблях за последнее столетие.

– Не стоит этого делать.

Мила вздрогнула, она не слышала, как Смит вернулся.

– Экс-Ти, поиск отменить, – поспешно велела Мила. – Почему, Рихард? – она оговорилась и почувствовала себя виноватой непонятно в чем.

– Зови меня Айвеном. Я объясню. Только дай сперва чего-нибудь пожевать.

Мила по-прежнему ощущала оттенки настроения своего бывшего мужчины, только то, что прежде казалось ей родственными чувствами, теперь воспринималось по-новому: искусственная коррекция отношений.

Она знала, что Айвен Смит еще не определился с линией поведения. Порой он испытывал некоторый конфуз, ему хотелось расслабиться, вернуть то, что было между ними прежде, но вдруг всплеск гордыни и обиды поглощали в себе мимолетную слабость, и в нем вновь вспыхивало раздражение.