Читать «Поцеловать небеса. Книга 1» онлайн - страница 69

– Петровна! Ты чего ж делаешь? Специально, да? Ты чего, пьяная? – заикался от обиды Николай.

– Нет, не специально. Но еще раз «стукнешь», сожгу заживо прямо на этом месте. Ты меня понял?

Пожарник удивленно вскинул брови и ушел восвояси. А как же еще? Ведь мы выпивали с ним на брудершафт два дня назад. А потому – жги, Петровна! Можно…

Глава 32

Когда затихал зрительный зал, когда я выключала последний фонарь на сцене и закрывала дверь операторской, мои ноги несли меня домой, к доченьке, в мой голодный одинокий мир. Нам становилось все труднее и труднее выживать. Я перевела Машу в соседнюю школу, и теперь она больше не ездила на общественном транспорте. У меня действительно появился проездной билет, как и обещал Лисовский. Но мы жестоко голодали в то время. Талоны на питание мы проедали вдвоем, когда Маша приезжала ко мне на работу. В буфете мы без стеснения питались из одной тарелки, на глазах у всех театральных, таких же полуголодных, как и мы. Дома нам перепадал кусочек хлеба да дешевая сосиска, чашка чая, иногда без сахара. Я писала матери, чтобы она срочно приезжала, помогала, спасала нас! Но она не торопилась, и моему отчаянию не было предела. Я часто плакала, обняв за плечико дочь, напивалась до самозабвения, чтобы подавить в себе это унижение от собачьей жизни. А когда, вдруг, звонил Лисовский, мне приходилось говорить с ним часами – ни о чем, долго, противно.

– Чего ты расстраиваешься? У тебя есть все, кроме денег. А деньги – дело наживное.

Его самодовольная философия имела разумное зерно. Но это не могло иметь отношения ко мне, человеку без дома, без денег, а теперь уже и без прописки.

К счастью, я была устроена таким образом, что все мои страдания только добавляли мне привлекательности. Когда я просто шла по улице, либо по сцене, все люди, смотрящие на меня, даже не могли себе представить, что перед ними женщина, которой сегодня элементарно нечего есть. А может, своей внешностью я обязана именно такому образу жизни? Я не научилась просить или брать чужое. При всей своей нищете я умудрялась сохранять достоинство, что, видимо, делало меня и дочь неуязвимыми. Именно в то время я потеряла всякий интерес к еде, как к чему-то запретному и недоступному.

Глупый Валя так искренне старался прикормить меня деликатесами в наши нечастые рандеву. Но что мне креветки, шампиньоны? Пыль под ногами… Как я могла что-то съесть, если знала, что дома меня ждет полуголодная дочь? Лисовский был дико возмущен моим неблагодарным равнодушием. Я должна была «служить», танцевать и вилять хвостом за каждый лакомый кусочек! Он злился, кричал и даже топал ногами.

– Ешь! Когда женщина хорошо ест, она хорошо работает.