Читать «Пушки привезли» онлайн - страница 12

«А что я должен Зое Николаевне? – подумал Кирилл. – Что я остался ей должен. Прийти хотя бы на ее похороны?»

Когда же все-таки он в последний раз видел Зою Николаевну? И как так получилось, что он стал все реже и реже бывать у нее?..

Все произошло как бы само собой. Просто Кирилл повзрослел, а Зоя Николаевна постарела. И все естественно.

Когда Кирилл был восторженным, наивным юношей, Зоя Николаевна была ему необходима, служила своего рода отдушиной для его восторженности. Ведь только с ней Кириллу удавалось быть самим собой и не стыдиться и не упрекать себя за это. А когда Кирилл наконец-то искоренил в себе свою прежнюю инфантильную чувственность, научился трезво, по-взрослому смотреть на жизнь и из стыдливого, вечно неуверенного в себе желторотика с потными ладонями постепенно стал превращаться в решительного и знающего себе цену человека, Зоя Николаевна как бы отодвинулась от него, словно отступила куда-то в прошлое, в презираемое им самим его инфантильное прошлое, с беседами о высокой литературе, о великих музыкантах, «собиновскими чаепитиями», дядями Ванями, истинной добротой. Все это представлялось теперь таким наивным, каким-то то ли детским, то ли старушечьим, и конечно же совершенно ненужным для него, Кирилла.

Дядя Ваня, размышлял Кирилл, возможно, имеет право на существование, но не в мире кино, не на студии, где без хамства, вернее, без умения бороться с хамством не проживешь. Здесь выживают лишь такие, как Олегин. «Запомни, парень: первая заповедь для актера кино – сумма прописью и машину к подъезду!»

Спасибо Олегину, мудрому наставнику Кирилла на горьком киношном поприще! «И еще запомни, парень: весь этот бред, который в тебя пихали четыре года в училище, про то, что театр – это храм, а актеры – братья во Христе, все это надо выкинуть из головы как вредный хлам. Ибо первый враг актера – другой актер. Я уже не говорю о шушере, обо всей этой актероненавидящей и актероненавистной компании, всяких там помрежах и директорах картины. Это уже, парень, полные кранты. С ними надо обращаться как со зверьем диким. Не подпускать к себе ближе чем на пятьдесят метров, и чуть что – палить из обоих стволов. А иначе – полные кранты! Сядут на шею и не слезут! Ты уж поверь старому профессионалу».

И до тех пор, пока Кирилл не научился следовать советам Олегина, садились ему на шею: заставляли его перед сложнейшим съемочным днем с полуторачасовым сидением на гриме тащиться через весь город на метро, тогда как сами разъезжали повсюду на студийных машинах; вынуждали торчать в кассах за авиа– и железнодорожными билетами, знакомиться с домодедовскими парикмахершами; запихивали его в самые дрянные гостиницы и самые многолюдные номера. И это уже тогда, когда Кирилл снимался в главных ролях.

Пока в один прекрасный день терпение у Кирилла не лопнуло, и он не стукнул кулаком по столу и не рявкнул: «Сумма прописью и машину к подъезду!» И сразу все переменилось: машины стали подавать, а билеты заказывать. И даже режиссеры и операторы, которые к машинам и билетам никакого отношения не имели, вдруг стали относиться к Кириллу намного уважительнее и всячески под него подстраивались.