Читать «Стихотворения в прозе» онлайн - страница 36

Сочинитель спокойно обратился к критику.

– Вы написали против меня множество статей и фельетонов, – отвечал он, – это несомненно; но известна ли вам басня о лисе и кошке? У лисы много было хитростей – а она все-таки попалась; у кошки была только одна: взлезть на дерево… и собаки ее не достали. Так и я: в ответ на все ваши статьи – я вывел вас целиком в одной только книге; надел на вашу разумную голову шутовской колпак – и будете вы в нем щеголять перед потомством.

– Перед потомством! – расхохотался критик, – как будто ваши книги дойдут до потомства?! Лет через сорок, много пятьдесят их никто и читать не будет.

– Я с вами согласен, – отвечал писатель, – но с меня и этого довольно. Гомер пустил на вечные времена своего Ферсита; а для вашего брата и полвека за глаза. Вы не заслуживаете даже шутовского бессмертия. Прощайте, господин… Прикажете назвать вас по имени? Едва ли это нужно… все произнесут его и без меня.

Июнь, 1878

С кем спорить…

Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит… но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя.

Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни осталась победа – ты, по крайней мере, испытаешь удовольствие борьбы.

Спорь с человеком ума слабейшего… спорь не из желания победы; но ты можешь быть ему полезным.

Спорь даже с глупцом; ни славы, ни выгоды ты не добудешь; но отчего иногда и не позабавиться?

Не спорь только с Владимиром Стасовым!

Июнь, 1878

«О моя молодость! О моя свежесть!»

Гоголь

«О моя молодость! о моя свежесть!» – восклицал и я когда-то.

Но когда я произносил это восклицание – я сам еще был молод и свеж.

Мне просто хотелось тогда побаловать самого себя грустным чувством – пожалеть о себе въявь, порадоваться втайне.

Теперь я молчу и не сокрушаюсь вслух о тех утратах… Они и так грызут меня постоянно, глухою грызью.

«Эх! лучше не думать!» – уверяют мужики.

Июнь, 1878

К***

То не ласточка щебетунья, не резвая касаточка тонким крепким клювом себе в твердой скале гнездышко выдолбила…

То с чужой жестокой семьей ты понемногу сжилась да освоилась, моя терпеливая умница!

Июнь, 1878

Я шел среди высоких гор…

Я шел среди высоких гор,Вдоль светлых рек и по долинам…И все, что ни встречал мой взор,Мне говорило об едином:Я был любим! любим я был!Я все другое позабыл!Сияло небо надо мной,Шумели листья, птицы пели…И тучки резвой чередойКуда-то весело летели…Дышало счастьем все кругом,Но сердце не нуждалось в нем.Меня несла, несла волна,Широкая, как волны моря!В душе стояла тишинаПревыше радости и горя…Едва себя я сознавал:Мне целый мир принадлежал!Зачем не умер я тогда?Зачем потом мы оба жили?Пришли года… прошли года —И ничего не подарили,Что б было слаще и яснейТех глупых и блаженных дней.

Ноябрь, 1878

Песочные часы

День за днем уходит без следа, однообразно и быстро.

Страшно скоро помчалась жизнь, – скоро и без шума, как речное стремя перед водопадом.

Сыплется она ровно и гладко, как песок в тех часах, которые держит в костлявой руке фигура Смерти.