Читать «История масонской символики» онлайн - страница 106

Французская ложа стала центром пропаганды принципов всеобщего мира, любой призыв к насилию тотчас осуждался как преступление, и никакие другие соображения в расчет не принимались.

В течение длительного времени три прусских Великих мастера разделяли тайны Высших советов, и именно в этом мы видим объяснение их враждебного отношения к миру, которое они выразили, исключив из ежегодного послания следующую резолюцию: «Всем провинциям франкмасонства следует вмешиваться во все стороны жизни людей, во имя обеспечения мира и гармонии. Соответственно мы обязаны добиваться, чтобы все цивилизованные люди понимали и уважали друг друга, разрешали нежелательные конфликты мирным образом».

Однако активность масонских организаций в этих вопросах следует ограничить, сведя к образованию их членов в духе франкмасонства, чтобы они смогли как можно шире распространять идеи мира. Любую неподобающую политической тенденции деятельность, которую ведут масоны в соответствии со своими фундаментальными принципами, необходимо приостановить.

Соответственно, в отличие от большинства тех, считающих себя масонами, непосредственно поддерживая современное движение к миру (именуемое пацифизмом), настоящее постановление Великих лож побуждает Великую немецкую ложу, ложи и ассоциации масонов воздержаться от выражения любого мнения в пользу пацифизма.

Лично братьям не запрещается придерживаться пацифизма на том лишь условии, что в данном случае они не будут заявлять о себе публично как о франкмасонах.

Заявление вызвало возражение со стороны пяти непрусских немецких Великих лож. Тогда прусские Великие мастера постановили запретить всем Ложам, находящимся под их юрисдикцией, любое дальнейшее официальное участие в проходившей тогда Международной конференции масонов.

Разве это отрицательное отношение к пацифизму могло быть спровоцировано страхом того, что затронут область политики? Скорее всего, Берлин знал о планах имперского правительства, которое решило сокрушить Францию и действовало соответствующим образом.

В сложившихся обстоятельствах лишь немногие немецкие политики сочувствовали пацифизму. Следовательно, исходя лишь из политических обстоятельств прусские Великие мастера пытались уклониться от политики. Остается только задаваться вопросом: носили ли подобные действия регулярный характер и действительно ли соответствовали духу франкмасонства? Подчеркнем, отнюдь нет!

Если в те времена французские масоны, в силу необходимости, оказались вовлеченными в политику, именно как масоны они всегда служили благородному и бескорыстному делу. Могли ли прусские масоны, явные соучастники недостойной политики, преследовать подобные цели?

Последнее, что следует заявить в связи с немецкими масонами: их уровень не соответствовал задачам. Эта интеллектуальная элита нации, гордящаяся своей культурой, оказалась образована не более чем толпа. Она бесплодно стремилась к аристократичности, которая оказалась потерянной для Германии за столетие плодотворных усилий в постоянной борьбе за демократизацию.