Читать «Повести и рассказы. Воспоминания» онлайн - страница 51
Скиталец
— Скорее! — кричали им хористы. — Уже два свистка было! Только вас двоих и ждут, флегматики проклятые!
— А нам какое дело? — отвечал им Пьеро, поджав одну ножку и перевертываясь на другой. — Мы — флегматики, нас можно и подождать!
На палубе один музыкант пиликал на скрипке, а другой вторил ему, ударяя в бубен и припевая.
От этой картины так и веяло беспечностью, свободой.
— В поход, Пьеро! — возбужденно крикнул Федот. — С места на место!
Он встал в позу и запел:
Вдруг какой-то предмет ударил его в плечо, он оглянулся: у ног его лежала только что сорванная темно-красная роза; он подобрал ее и взглянул с площадки парохода вниз: на конторке стояла Миньона и кивала ему головкой.
Он бросился по лестнице вниз и через минуту был уже подле нее.
— Миньона!
Она протянула ему руки. Миньона была бледна. Та самая трагическая черточка, которая так нравилась Федоту в его идеале, сквозила теперь в выражении ее лица.
— Видите, я пришла! — сказала она низким голосом. — Не забывайте меня! Благодарю вас за ложу! Я вчера сходила с ума от Мефистофеля: какой певец! Лучше тенора! Вот если б вы так пели!
Раздался оглушительный свисток.
— Идите, идите! Не поспеете! — заторопила она его.
Он жал ее руки.
— Сберегите мою розу!
— Буду хранить всю жизнь…
— Прощайте!
Он едва успел вскочить на пароход. Зашумели волны, пароход отвалил, медленно удаляясь.
Миньона махала платком.
Федот смотрел на ее печальное лицо с черными серьезными глазами: оно все более и более удалялось от него. Он стоял на площадке парохода, завернувшись в бурку, и пел, заглушая шум воды:
Лицо Федота в эту минуту имело счастливое и самодовольное выражение победителя женских сердец.
В это время к нему подошел Пьеро и бесцеремонно пихнул его кулаком в бок. Круглое лицо его против обыкновения не было улыбающимся, а, наоборот, так и дышало гневом и раздражением:
— Федот! Я не могу утерпеть, чтобы не сказать вам, что вы вели себя как дурак и простофиля. Черт побери! Неужели вы так и не заметили, что она все время бегала за нашим знаменитым тенором, а вами пользовалась только для услуг? Ну, что? Вы ее за кулисы водили, контрамарки ей доставали, а она над вами смеялась и за нос вас водила! Дурак бас! Вы думаете, что это она вас вышла провожать? Как бы не так, держи карман! Это она «его» провожала! И вся труппа это знала и видела, кроме вас! Это — дрянная девчонка, обыкновенная противная психопатка! Обидно даже мне стало за вас, Федот! Вот-те и Миньона, поэтический тип, таинственная женщина и прочая белиберда!..
Пьеро запустил руки в карманы и продолжал иронически:
— Дубина ты, дубина, балда ты стоеросовая!
А навстречу, подавляя своей мощной шириной, уже мчалось беспредельное море. Казалось, оно дышало. Синие, тяжелые волны вздымались ленивою зыбью. Море звенело и пело. Величаво, как орган, гудело оно свою торжественную песнь. В ней говорилось о тайнах мира, о вечности неизменной природы, о непрочности людского счастья.
