Читать «Торговцы плотью» онлайн - страница 8
Лоуренс Сандерс
В такси она прильнула ко мне.
— Ты наверняка сейчас на меня разозлишься.
— С чего бы?
— Ну, у меня сейчас эти дела…
Слава Богу, подумал я, а вслух произнес:
— Да, обидно.
Она прижалась ко мне еще плотнее.
— Но мы можем заняться чем-нибудь другим. Точнее, я могу заняться… Кое-что сделать для тебя.
— О нет! Что ж я за мужчина, если получу удовольствие, ничего не давая взамен!
Она отодвинулась и с восхищением глядела на меня.
— Ты такой засранец! Замечательный засранец!
Я засмеялся и обнял ее.
— Но я приму стаканчик того поганого бренди, которым ты лечишься от простуды. А потом поеду домой: мне завтра работать.
Она жила в огромном доме, вестибюль которого был украшен в стиле «арт деко», а лифт разрисован фресками под Ватто. На двери ее студии — просторной, с высокими потолками — висела табличка: «Злые собаки».
Убранство отражало двойственность характера Дженни: светлая шведская мебель и темно-зеленые и синие шторы и обивка. На стенах абстрактные картины, а на кушетке — тряпичная кукла. Хрустальный графин для коньяка рядом с жестяной пепельницей, на которой начертано «На память об Атлантик-Сити».
Она налила мне бренди и отправилась в ванную переодеваться. Я достал сигарету из эмалевой шкатулки и расслабленно раскинулся на кушетке — я актер, я могу сыграть покой и смирение.
Дженни вышла из ванной босиком, с распущенными волосами, в старом фланелевом халате с растрепанным шнуром. Свернулась калачиком рядом со мной.
— Бренди хочешь? — спросил я.
— Немножко.
Я набрал бренди в рот и прильнул к ее губам, она закашлялась и отстранилась.
— Мои поцелуи ядовиты! — возгласил я, изображая классического французского актера.
— И жгучи, — добавила она.
Дженни Толливер была невысокого роста, гибкая, тоненькая, и у нее были такие потрясающие, блестящие и густые светло-каштановые волосы, что я вырвал у нее обещание, что когда я умру, она острижется и свяжет мне из них саван.
Ее лицо было соразмерным, как и фигура, и идеальным по форме — овальным. Ни малейшей черточки, нарушающей эту внешнюю гармонию, а гармония, как известно, — главный и определяющий признак красоты.
Когда я думал о ней, мне на ум приходило лишь одно слово: «класс», и порой я с горечью и страхом думал еще и о том, что меня тянуло к ней потому, что сам я этого качества скорее всего был лишен.
— Как приятно с тобой обниматься!
— Ну не зря же меня называют Самым Безумным Обнимальщиком Манхэттена.
— Что же с нами будет, а, Питер? — вдруг спросила она, и я торопливо глотнул бренди. — Что будет с тобой и со мной?
— Я тебе надоел? — спросил я как можно мягче.
— Нет.
— Так с чего вдруг ты завела этот разговор?
— Не знаю. Но наши отношения кажутся такими… Такими необязательными.
— Я полагал, ты сама этого хотела.
— Поначалу да. А теперь… Питер, давай жить вместе.
— Где? У меня не получится — в одиночку мне квартирную плату не вытянуть, поэтому приходится делить ее с Артуром. Жить у тебя, в одной комнате вдвоем? Да мы уже через неделю друг другу глотки перегрызем.
— Ты мог бы… — Она в нерешительности умолкла.