Читать «Благородный демон» онлайн - страница 4
Анри де Монтерлан
Но совсем иное расположение духа у моего дражайшего коллеги Пьера Косталя, черт бы его побрал! Я вижу его в аллее рядом с очень красивой девушкой в глубоком трауре; наверно, эта юная особа потеряла отца или мать — просто подарок судьбы для альфонсов. Какой женщине в подобном положении не нужно утешение? Косталь вещает, словно дает интервью прессе. Она идет рядом (у нее красивый длинный и столь естественный шаг…), глядя на носки своих туфель. Я уже в трех метрах от них. Хорошо бы подслушать какое-нибудь слово, которое можно использовать против него. Но они останавливаются под каменной аркой. Он обнимает ее. Слышно только: «Клок… клок… клок…» Я вспоминаю юношеское стихотворение Косталя:
Раньше подобное сравнение совсем не поражало меня. Ну что ж, дражайший коллега, пожалуй, так оно и есть.
Ладно, оставим это. А оружие против него в его же писаниях. Согласен, он талантлив. Но, тем не менее, тут ничего не сделаешь, раздражает меня. Как я к нему отношусь? Жду его смерти.
Два часа. В саду снова много людей. Словно микробы распространились по здоровому организму. Хочу пойти вон туда, но вижу там какого-то человека. Возвращаюсь, однако и здесь люди. Я в ловушке. Даже на той стороне, где вроде бы никого нет, кто-то свистит за кустом и, оставаясь невидимым, навязывает мне свое насквозь вульгарное понимание мира. Со всех сторон идут люди. Совершенно непохожие на меня. Что они со мной сделают, если поймут это? Я вспоминаю о тех маленьких лесных божках, которые еще сохранялись на земле некоторое время после появления христианства. Никакой другой миф не трогал меня до такой степени.
Прежде чем выйти, я подбираю гладкий камешек, свежий, словно юношеская шея. На память о саде. Хотя и сам не знаю зачем, ведь уже через три минуты я выбросил его. Может быть, именно для этого.
Прохожу мимо красивой девушки, сидящей около сочно-зеленого газона. Она курит и читает. Мое размокшее лицо снова напрягается. Выступают морщинки, которые разглаживал свет, проникавший сквозь листву. Надо возвращаться к людям. К людям и к ненависти.
Позавтракав с Соланж в загородном ресторане, Косталь отвез ее в Багатель.
Уже при второй встрече, в мае, он сказал ей, что не понимает, как такая красивая девушка все еще не замужем. Ответ: уже было несколько предложений, но она выйдет лишь за того, кто ей понравится. Косталь понимал, сколь неосторожно первым заговаривать о женитьбе, но спросил ее по своей склонности быть неосторожным. Сенека, как известно, называл женщину animal impudens. Добавьте одну букву и получится определение мужчины: animal imprudens. Впрочем, о замужестве уже больше не вспоминали.
Сегодня он опять вдруг вернулся к этому:
— Женитьба без развода, по-христиански, что может быть более чудовищным для мужчины? Это воплощение противоестественности. Привычное утомляет натуру мужчины. Да еще хотят, чтобы он оставался верен женщине, которая с каждым месяцем хотя бы чуть-чуть, но все-таки теряет свою привлекательность. В пятьдесят пять муж, если он не опустился, все еще в расцвете сил. Только из порочных склонностей его может удовлетворить пяти десятилетняя жена. И когда он следует своему долгу, природа противится, возникают неприятности со здоровьем. Все разумные врачи советует мужчине в этом возрасте, если у него сохранился темперамент, изменять жене. Христианский брак противоречит и разуму, и природе. Впрочем, в этом и есть сам дух христианства: quia absurdum. Получается, будто «ревнивый» бог хотел сделать человека несчастным и лишил его разума, чтобы он добровольно стремился к самому несчастному положению. А что до меня, то скажу вам предел того возраста, при котором женщина еще желанна для вашего покорного слуги, где-то около двадцати шести лет. Ну, а с каких лет это начинается, лучше умолчим. Один старинный арабский натуралист, считающийся классиком, пишет, что заяц меняет свой пол каждые шесть месяцев. Для меня женщина в двадцать шесть или двадцать семь лет меняет пол и перестает быть женщиной, превращаясь во что-то совсем другое, уже не вызывающее желаний. После замужества она может перемениться также и нравственно, как изменяется физически, стать совсем иным существом, подобно юноше шестнадцати лет, который уже не тот мальчик, что был в четырнадцать. И тогда приходится плыть в полную неизвестность.
