Читать «У женщин грехов не бывает!» онлайн - страница 37

Заскочила к деду Йоське попрощаться. Сначала дед шутил: «Куда? Налепила вареников – жуй». Это было несмешно, моя изящная бабка не понимала грубый хохлячий юмор. Иосиф посмотрел на внуков и заплакал, а она покатила за три сотни верст писать свой диссер.

Бабка все сделала, пролезла на кафедру и всех там построила. Но не сразу, сначала ее послали подальше. На два года в сельскую школу. В халупе, куда она приехала, был земляной пол. Ни одна свинья в деревне не наколола ей дров. Бабка пилила сама. Отцу было восемь, он помогал. Мой отец любит пилить дровишки.

Зима была классической. Никакого глобального потепления, по ночам минус тридцать. Наша бабка приходила поздно. Иногда очень поздно. Дети оставались с чужой старухой, она спала на лавочке и храпела со свистом.

Однажды потухла печка. Света в этой халупе не было. Дети испугались темноты. До школы было несколько километров. Может быть, три. Отец помнил дорогу. Дети оделись и пошли за матерью. У маленьких детей это бывает.

Бабка читала в клубе лекцию. Тема была жуткая – «Религия – опиум для народа». Но больше было некому, и она не загонялась. Ей нужно было отработать в этой глуши положенный срок и быстрее вернуться в институт.

Дети заблудились, отец тащил сестру на руках, она разревелась, а когда замолчала, отец испугался. Он постучал в какую-то избу. Он мне говорил, что сам тогда чуть не замерз. В избе детей отогревали, он помнит, как болели руки и ноги.

Отец был крепким ребенком, он быстро поправился, а сестру повезли в город лечить воспаление легких. А потом оказалось, что после обморожения в ногах началась гангрена. Пришлось ампутировать обе, до колена.

Бабка защитила свой диссер. Блестяще! Блестяще! Вернулась в институт, в коммуналке, в том самом особнячке, отвоевала две комнаты. И на кафедру ее взяли, и докторскую она написала. Про нее рассказывали много гадостей. Говорили, что за свою научную карьеру она грызла глотку. Говорили, что она могла размазать человека по стенке двумя словами прямо на ученом совете. Но никто не говорил про деревню, про избушку с земляным полом, никто не знал, почему у этой стервы ребенок остался без ног.

А у меня есть фото, где тетка с ногами. Есть одна фотография: они там все вместе, бабка деда обнимает под спину, отец стоит рядом, держит котенка, и девочка маленькая с пухленькими ножками у деда на руках, и собака поднялась на лапы и тоже смотрит в объектив, а за спиной река Битюг и меловые горы. Я часто рассматривала эту фотографию и никак не могла понять, почему моя бабка оттуда убежала. Красота, зачем убегать? Я была уверена на сто процентов, что никогда не сяду в машину, не уеду из дома и не оставлю детей одних, тем более зимой.

…В общем, аспирантура была в нашем доме ругательным словом. Карьера – похабщиной. Развод – проклятием. А бабка – чужой сумасшедшей женщиной. Но вдруг я начала с ней дружить. Сама пришла к ней в коммуналку. Сначала с отцом, а потом стала забегать одна. Сучья порода сама потянула меня к себе.

«Ты все с хвостом? – надменно улыбалась она мне. – А почему не в платье?» Я каждый раз выкручивалась, чтобы не говорить ей «бабушка», изобретала обороты.