Читать «Конец Великолепного века, или Загадки последних невольниц Востока» онлайн - страница 105

Бедная рабыня скучала в каюте, я велел ей сойти на берег и сопровождать меня, поскольку собирался представить ее консулу.

Увидев, что я возвращаюсь не один, консул нахмурился.

— Вы что, хотите взять эту женщину с собой во Францию? — спросил у меня чиновник.

— Возможно, если она согласится, а я смогу осуществить это намерение, пока же мы едем в Бейрут.

^{На берегах Нила}

— А вы знаете, что, попав во Францию, она станет свободной?

— Я считаю, что она и сейчас свободна.

— К тому же, если ей не понравится во Франции, вы будете обязаны отправить ее обратно в Египет за свой счет.

— Этого я не знал.

— Подумайте хорошенько. Лучше перепродать ее здесь…

— В городе, где свирепствует чума? Это не слишком благородный поступок.

— Ну, это ваше дело…

Чиновник объяснил все консулу, который в конце концов рассмеялся и решил представить рабыню своей супруге. Тем временем нас провели в столовую с большим круглым столом посередине. Здесь состоялась следующая церемония.

Консул указал мне место, сам же сел напротив, рядом с чиновником и маленьким мальчиком, наверное с сыном, которого привели с женской половины. Янычар встал справа от стола, обозначая разграничительную линию. Я ждал, что пригласят бедную Зейнаб, она сидела скрестив ноги на циновке с великолепным безразличием, словно еще находилась на невольничьем рынке. Может быть, она думала, что я привез ее сюда, чтобы перепродать?

Чиновник сообщил мне, что наш консул — негоциант, католик, уроженец Сирии и что, по обычаю, даже у христиан женщин за стол не сажают и ханум выйдет только для того, чтобы оказать мне честь.

В самом деле, отворилась дверь, и довольно полная женщина лет тридцати с величественным видом вошла в комнату и села напротив янычара на стоящий у стены стул с высокой спинкой и подставкой для ног. На ней был огромных размеров головной убор в форме конуса из желтого кашемира, расшитого золотом. Волосы, заплетенные в косы, и грудь украшали бриллианты. Она напоминала мадонну, а кожа цвета лилии подчеркивала темный блеск глаз, веки и ресницы у нее были накрашены в соответствии с обычаем.

Слуги, стоявшие вдоль стен, обносили нас одинаковыми на вкус кушаньями, разложенными в разные тарелки; мне объяснили, что эти слуги прошли карантин, так что я мог не беспокоиться, если кто-то из них случайно коснется моей одежды. Мне было непонятно, как в городе, где свирепствует чума, можно полностью изолировать некоторых людей. Впрочем, я сам представлял подобное исключение.

Когда завтрак был окончен, ханум, молча разглядывавшая нас, не садясь за стол, обратилась к рабыне, о которой ее предупредил муж, задала несколько вопросов и велела подать ей еду. Принесли маленький круглый столик, похожий на те, что встречаются в домах у египтян, и слуги, прошедшие карантин, подали ей те же блюда, что и нам.

Чиновник предложил показать мне город. Череда великолепных домов на берегу Нила, которыми мы любовались, оказалась не чем иным, как театральной декорацией; остальные же улицы выглядели пыльными и унылыми; казалось, даже стены пропитаны лихорадкой и чумой. Янычар шел впереди, расталкивая жалкую толпу в синих лохмотьях. Из достопримечательностей я увидел лишь гробницу какого-то знаменитого святого почитаемого турецкими матросами, старую церковь в византийском стиле, воздвигнутую еще крестоносцами, и холм возле городских ворот, целиком состоявший, как говорят, из останков воинов Людовика Святого.