Читать «Страна Живых» онлайн - страница 24

- Ты, я вижу, по горло в делах. С какою нуждою пришла?

Гера слегка ухмыльнулась, дернув щекой, поклонилась морскому владыке:

- У меня есть пари, ввязалась, а сил не хватает. Не хватает идей, исполнителей ловких, толковых. Может быть, у тебя позаимствовать можно Харибду?

Посейдон покачал головою:

- Так Харибда давно уже в банковском секторе служит. Когда деньги в цене, забирает в себя их, глотая. Когда деньги дешевыми станут – извергнет в избытке, вызывает инфляцию денежной массой.

- Ну а Сцилла? Она хоть свободна?

- Нет, и Сцилла сейчас занята. Работает в сфере кредитов. Подле центров торговых расставила тонкие нити. Чуть наживку глотнет человек – она уж его подхватила, навязала кредит, с мелким розовым шрифтом в конце договора.

- И Сирен, значит, нет?

Посейдон засмеялся:

- Конечно! Все Сирены работают в сфере рекламы, в пиаре. Зазывают толпу, формируют потребности, вкусы.

- Посоветуй, кто может помочь?

Посейдон опустил свой трезубец:

- Из божеств не поможет никто! Духи, русалки, наяды, нимфа Калипсо – все себе на уме. А вот многие люди на подлость готовы пойти добровольно. Ты таких и ищи! Вот и вся моя помощь!

Удар трезубцем – и уже морские кони рванули, унося Посейдона в синюю бездну. Гера сбросила гипнотическое внушение, попробовала говорить не в рифму:

- Чтоб тебе свой трезубец потерять, нейтрал подводный! О своем спокойствии печешься, ни вашим, ни нашим! Новой Трои боишься?

Неожиданно высокая волна с силой плеснула на Геру, вымочив ее до волос, едва не сбив с ног.

- Ах, так? И это после тысячелетних союзов? Ладно, справимся без твоей помощи! А мерзавцев – ты прав, найдем! Где ж их больше всего?

2000 год

Москва

Поразительный факт произошел этой весной. Пациент Москаев пришел в сознание и был переведен в хирургическое отделение. Сначала он две недели пластом валялся на кровати, потом сел, поднялся, и был произведен в санитары отделения с проживанием в коридоре. Теперь он толкал тележки с едой, раздавал обеды и завтраки, собирал грязные тарелки и пустые бутылки, собирал мусор, и тащил его волоком на больничную мусорку.

В тот день он тащил два тюка больничного мусора, увязанного в старые простыни. Солнце уже припекало, и его тюки то скользили по остаткам бурого льда, то тормозили на прогретом солнцем асфальте.

Он отдышался, высыпал содержимое тюков в ящики, скатал простыни в рулон, обмотал их сверку пеленкой. Отойдя с десяток шагов от дурно пахнущей помойки, он остановился, и посмотрел вокруг.

- Красота какая! – восхитился Шалый, - Весной пахнет! Вон – небо видать! Синее!

Кедр молчал, подыскивая подходящий к данному случаю второй ряд смысловых ассоциаций, желательно связанных с классической китайской поэзией, японскими танка, наконец…

- Задолбал с танка, - бросил Шалый, - ты можешь хоть немного не думать о Китае, культуре твоей мунтуре, и вот о классике в особенности!

- Извините, никак не привыкну! Раньше можно было думать и молчать, да и это, признаться, не получалось, а то бы не сидел бы я по лагерям, а вот теперь даже думать нельзя – опять кому-то мешаю, а тем не менее, действительно, пришла весна, и природа удивительно хороша…