Читать «Автопортрет художника (сборник)» онлайн - страница 202

– Апрых, – сказал Джику.

– Больно же! – сказал Сережа.

– Больно?! – сказал Иван.

– Апрых, – сказал Джику.

– Да мне бля по херу, – сказал Иван, – больно ли педику, который нас блядь неделю трахал, ты что, совсем поехал? Да пусть ему Будет больно!

– Мне больно! – заорал Сережа. – Он же до сих пор на мне!

Иван пригляделся. Получилось и правда неловко по отношению к другу. Но выхода не было, иначе легавый мог бы очнуться. Пришлось додушивать Джику прямо на друге. Джику подергался еще немного – Ивану даже показалось, что стоны Цуркану в этот момент были не только болезненными, но он отогнал от себя эти мысли, – и затих. Ваня попинал немного его труп ногами, а потом расстегнулся.

– Что ты делаешь?! – спросил Сережа.

– Трахну его в жопу! – мрачно ответил Иван.

– Ты что, гомик?! – спросил Петрика.

– Блядь, есть варианты? – спросил Иван.

Сережа подумал слегка, и тоже расстегнулся…

Потом, обоссав труп оттраханного Джику, парни, пошатываясь забрали свою одежду, и выбрались из обезьянника. Был вечер. Смеркалось. Ребята купили по пиву, и выпили по бутылочке. Потом взяли большой пятилитровый баллон. Пиво было невкусным, но ребятам было лень обсуждать этих русских, которые везде нагадили – даже в молдавское пиво ссут. В глаза они друг другу не смотрели…

– Наверняка отпечатки пальцев найдут, – сказал угрюмо Сережа.

– Свалим все на аффект, – сказал Ваня.

– Да и невыгодно им поднимать шум вокруг такого дела, – подумал вслух Иван, – мертвый педик – мент с наручниками в жопе, убитый своими жертвами, которых похитил и трахал…

– Иван, – робко сказал Сережа, – а что мы будем делать теперь со всем этим?

– С чем? – спросил Иван.

– Ну, с Этим… – сказал Сережа.

Парни неловко помялись. Ситуация складывалась и впрямь экстраординарная… Скрипка подумал немного, а потом вдруг порывисто притянул к себе Сергея и поцеловал друга в губы. Растерявшийся Цуркану поначалу застыл, а потом ответил. Все равно Флоричика не делает минет, и готовит дерьмово, подумал Иван, увлекая любимого в темный парк.

… потом новая влюбленная пара, застегиваясь, вышла на аллею парка.

– До рассвета еще целый час, – сказал Сережа. – Что будем делать?

Иван подумал, и предложил:

– Давай докрасим памятник Пушкина!

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ВОЙНЫ

… лятая Москва пылала. Толпы людей выскакивали из горящих домов с криками и воплями, и разбегались, – преследуемые короткими очередями, – кто куда. Если кто-то из стрелков был выпимши, или в свое время не получил полный расчет за ремонт, то очереди были длинными. Но таких старались наказывать, потому что боеприпасы берегли. Не то, чтобы захватчики сомневались в своей победе – сопротивления они не встретили нигде, за исключением двух-трех точек, в которых они и ОЖИДАЛИ это сопротивление встретить, – просто патронов должно было хватить до полного и окончательного решения Московского Вопроса.

Глядя на пылающую Москву, майор Лоринков устало утер пот со лба, и сдвинул на затылок шлемофон танкиста. Выглядело это странно, потому что никакого танка у майора Лоринкова не было. Только планшет с листиками, куда майор наносил – будто картограф план местности – точные, отрывочные наблюдения о штурме Москвы. Конечно, у майора был и пистолет, но воспользовался он им только однажды. Вчера, когда ночевал в квартире какого-то толстого и напуганного москвича, неискренне лебезившего перед майором полночи. Боится, что трахну жену или дочь, брезгливо подумал майор. Где они все были раньше, подумал он еще брезгливее. Потушил свет – по временному закону о маскировке, – и велел всем спать. После чего собрался было трахнуть дочку, но оказалось, что ее у толстого москвича нет. Майор вздохнул, поворочался, и уснул. Утром пристрелил москвича, крадущегося к его постели с битой, и пошел воевать. И уже ранним утром нового дня глядел на пылающую Пречистенку. Или Покровку? Или Битцевку? А может, Малоярославку? Хуй их поймешь, москвичей, с их сраными названиями, все как один, заканчивающимися на «-истенку», подумал майор. Главное, подумал он, утирая со лба гарь, что горит.