Читать «Свингующие пары» онлайн - страница 5

Я становлюсь многословным.

Это нормально. Такое часто случается после кораблекрушений, пожаров и землетрясений. Человек, переживший трагедию, – выживший в ней – становится болтлив. Он заговаривает шок. Раньше мне казалось, что я переживу это – относительно спокойно, но переживу. Сейчас я понимаю, что ошибся. Шок настиг меня, утрата стала явной. Лежать без ног в палате через час после аварии – совсем не то, что получить выписку с направлением на протезы. Я это хорошо знаю, потому что добрую часть жизни провел, расспрашивая людей без ног в больничных палатах относительно обстоятельств аварии. Возмездие настигло меня. Сейчас я и сам такой.

Смогу ли я ходить без тебя? Смогу ли я видеть без тебя?

Сомневаюсь. Чем чаще и больше я думаю о тебе, тем мне больнее.

Есть только один способ приглушить боль. Упорядочить слова.

Книга как анестетик. Это последний раз, когда я пишу. Это единственный раз, когда я должен написать. Ради себя самого. Чтобы пережить. Потом мне придется туго. Что буду делать, я не знаю. Но это, по крайней мере, случится нескоро. Солдат потерпевшей поражение армии. Боец с вырванным взрывом сердцем, я – в шоке от боли, – еще не понимаю, что меня больше нет. И ставлю себе пять, нет, десять, все что есть, ампул морфия. И, уже не существуя, рассказываю. Как рассказывают смертельно раненные люди склонившимся над ними спасателям. Слабыми, теряющимися голосами. Кому они это говорят? Даже не вам и, может быть, не себе. И уж конечно не Богу, которого нет.

Может быть, я рассказываю все это как молитву.

Или речитатив, под который прилетит большая, серая птица, и сомкнет над моей головой крыла. Все кончится, кончится, кончится.

И я замолкну.

***

На самом-то деле, мне нужен был психиатр, а моей жене – любовник.

Не навсегда, конечно. Тем летом. Оно издевательски черкнуло отметку выше 45 градусов по Цельсию у дверного косяка, накарябав рядом – «июль». От жары плавились воздух, асфальт и вода. Днем они смешивались во что-то несуразное, – как подтаявшее желе к концу вечеринки, когда уже никто не ест, – чтобы распасться вечером на составные части безумного коктейля суматошными дождями на час-полтора. После которых становилось ещё жарче. Алиса говорила, что это настоящая парилка, я сравнивал это с Вьетнамом. По крайней мере, в фильмах про войну во Вьетнаме все было именно так. Пробираясь вечерами, посреди потоков горячей воды, – которая нагревалась, едва появившись на асфальте в результате прорывов городской канализации, – по городским дорогам, я воображал себя то отважным коммандос, а то партизаном. Это дисциплинировало и держало в руках. Ведь я и впрямь вел боевые действия. Против целого мира. Как и положено в джунглях, во время войны всех против всех. У которых – я говорю о врагах, с которыми мне приходилось сражаться, – при всей их разности было кое-что общее.

Их единым главнокомандующим была моя жена.

Которая лежала в маленькой комнатке нашей просторной квартиры, купленной мной в октябре прошлого года: обнаженная, в мокрой простыне, глядя в окно. Кондиционеров – как вообще ничего неестественного, она не признавала. Так что нам приходилось охлаждать дом по старинке.