Читать «Гувернер Романовых. Cудьба Пьера Жильяра в России» онлайн - страница 42
Даниэль Жирарден
3 апреля Александр Федорович Керенский, в то время министр юстиции Временного правительства, приехал во дворец и совещался с Жильяром о здоровье детей. Ольга, Татьяна и Анастасия болели корью, у Марии была пневмония. Жильяр описал Керенского как «человека маленького роста, очень слабого, очень худого и бледного, весьма болезненного вида. Он все время держался за правый висок, как будто его мучила мигрень. У него был очень сильный, твердый и властный голос и странный, блуждающий взгляд».
Адвокат и социалист-революционер Керенский объяснил Николаю Романову, что ему удалось законодательно утвердить одно из основных положений программы его партии, касающееся отмены смертной казни. Это произошло вопреки позиции его врагов большевиков и несмотря на оппозицию правых. «Я поступил так, поскольку многие мои товарищи были приговорены к смерти». Керенского поддержали союзники, которые благосклонно отнеслись к демократической революции февраля 1917 года. В июле он сменил князя Львова на посту главы Временного правительства. В августе попытку государственного переворота предприняли правые националисты. Для борьбы с ними Керенский заключил союз с большевиками. Последние свергли его в октябре, когда им удалось захватить власть. Керенский попытался повести войска на Петроград, но безуспешно. Он отправился в изгнание и обосновался в США.
Судьба Романовых в течение нескольких месяцев находилась в руках Керенского. Жильяр добавил, что Алексея шокировали визиты Керенского: «Впервые он видел своего отца в роли подчиненного, выслушивавшего приказы и подчинявшегося – кому! Штатскому лицу!» Александра Федоровна совершенно не воспринимала этого новоявленного диктатора. «Ее Величество покраснела в гневе. Впервые ее судьбу решали за нее», – написал Жильяр. Несомненно, она вспомнила свое же письмо к Царю 24 февраля 1917 года, в котором выражала надежду на то, что «Керенского, из Думы, повесят за его отвратительные речи. В военное время это важно и послужит хорошим примером».
Комната Жильяра стала настоящей «избой Кутузова в Филях», где все собирались, чтобы обсудить создавшееся положение и обменяться информацией. Он вел долгие беседы с бывшим Царем, с которым отныне разделял судьбу, занятия и жилье. Говоря о своем отречении, Николай Романов объяснял ему, что «смута пришла сверху – из Императорской аристократической Семьи». Рассуждая о Думе, он полагал, что «дело зашло намного дальше, чем того хотели его организаторы. Они желали не падения монархии, но лишь перемен в монархическом правлении и учреждения конституции. Большинство текущих ошибок были решительно непредсказуемы!» Бывший Царь добавил, намекая на беспощадную борьбу, которую тогда вели Временное правительство и Петроградский Совет: «Желать теперь, чтобы Дума удержала власть совершенно бессмысленно!»
