Читать «При свете Жуковского. Очерки истории русской литературы» онлайн - страница 542

559

Ср. отчетливую мотивную перекличку: «директор Энгельгардт, действительный genius loci, настиг Пушкина с молодой вдовой» (436) и «Гений этих мест, бог Китайской Деревни, был ее мудрец» (441). Порицание затеи Сперанского, Лицея как «немецкой слободы Петра, где начинается русское распутство» (428) роднит Карамзина с Энгельгардтом, мечтающим о сближении с историографом. Этим дело не исчерпывается: Карамзин и Энгельгардт, одинаково ищущие встречи с императором во время прогулок по царскосельским садам (ср. «Genio loci он воздвиг в честь императора» – 436), претендуют на роль Отца, что опять-таки роднит их с императором. Ср. в разговоре Энгельгардта с Аракчеевым: «директор должен быть в заведении как отец семейства и подобно ему управлять» (392). Карамзин в гневе постоянно называет Пушкина «мальчишкой», рассерженный на Пушкина и Чаадаева, он читает им выписку из поучения Мономаха: «И не уставай, бия младенца…» (422–423, повторено – 429), его сокрушениям о «новой России» предшествует формулировка «Мальчишка, Сергей Львовича сынок» (427; выше: «хорошо же его воспитал Сергей Львович!» и «Удивительна была своенравность Пушкина – точный Сергей Львович» – 402). В этом плане не случайно появление Карамзина у колыбели Пушкина и ироническое отождествление Карамзина, готовящего «Записку о древней и новой России», с Сергеем Львовичем, собравшимся писать к государю (113–116; разговор о просвещении и реформах Сперанского). Визиту Сергея Львовича предшествуют его рассуждения о дворянстве, при всем комизме оказывающиеся прототекстом политических воззрений зрелого Пушкина (см. об этом в первой части статьи). В результате комический, но «свой» отец оказывается победителем в заочном споре с другими Отцами (здесь Карамзин уравнивается не только с Энгельгардтом, но и с Аракчеевым, Александром и, в конечном счете, со сложившимся государством).

560

Пушкин А. С. Указ. соч. Т. 5. С. 322.

561

Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 513 (преамбула примечаний М. О. Чудаковой, Е. А. Тоддеса и А. П. Чудакова к статье «Литературный факт»).

562

В этой связи позволим себе высказать соображения о сне Ахматовой, который известен нам по записи Э. Г. Герштейн. 5 июня 1951 года перенесшая инфаркт Ахматова рассказывала в больнице: «– А мне здесь представление показывали <…> “Каменного гостя” <…> Она указала рукой на окно, за которым ветви деревьев почти касались стекла». Для нас существенны замечания о месте действия: «И это вовсе не кладбище, а огромный купленный участок, никаких могил и гробниц здесь нет <…> Это большой сад». И далее: «он (Дон Гуан. – А. Н.) гуляет по этому роскошному зловещему саду и нарочно говорит так, как будто здесь уютно и ничего особенного» – Ахматова Анна. Указ. соч. С. 355, 356. Как представляется, неподвижный (для лежащей Ахматовой) вид из окна совместился с впечатлениями от тыняновского романа, где прототекст «Каменного гостя» разыгрывается, действительно, в саду, причем прекрасно знакомом Ахматовой и мифологизированном ее поэзией – Царскосельском. Умолчание об имени сада могло быть и сознательным.