Читать «При свете Жуковского. Очерки истории русской литературы» онлайн - страница 521

374

Жинкин Н. П. А. К. Толстой и Г. Гейне // Сборник статей к 40-летию ученой деятельности академика А. С. Орлова. Л., 1934. С. 435.

375

Гейне Г. Избр. произв.: В 2 т. М., 1956. Т. 2. С. 440.

376

Писарев Д. И. Указ. соч. Т. 2. С. 333.

377

Похоже, что предполагал. На это указывает еще одна ироническая цитата из тоже хрестоматийного текста Горация – оды «К Мельпомене»: «…монумент этот (издание Фета. – А. Н.) будет, конечно, несокрушимее бронзы (aere perennius), потому что бронза продается и покупается, а стихотворения г. Фета, составляющие вышеупомянутый монумент, в наше время уже не подвергаются этим неэстетическим операциям» – Писарев Д. И. Указ. соч. Т. 2. С. 333. Напомним, что Фет был переводчиком Горация.

378

Послание «К стихам своим» Кантемира, совпадение с которым Писарева особенно наглядно: «…и наконец дойдет <…> / Вам рок обвертеть собой иль икру, иль сало» (Кантемир А. Д. Собр. стихотворений. Л., 1956. С. 217), «Повести Белкина», «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», свежий о ту пору роман Достоевского «Униженные и оскорбленные».

379

Писарев Д. И. Указ. соч. Т. 2. С. 365; Т. 3. С. 114. Программное название стати Писарева отыграно выбором «главного» имени для многоименного сообщества гонителей искусства: «Я верю реалистам» (226). Если литераторы, по Писареву, в принципе могут приносить пользу, то представителям других искусств в этом он категорически отказывает, иронически перечисляя «великих людей самых различных сортов: великий Бетховен, великий Рафаэль, великий Канова, великий шахматный игрок Морфи, великий повар Дюссо, великий маркер Тюря» – Там же. Т. 3. С. 115. Ср.: «Иль то матерьялисты, – / Невеста вновь спросила, – / У коих трубочисты / Суть выше Рафаила» (223).

380

Писарев Д. И. Указ. соч. Т. 3. С. 115.

381

Маскарадные ипостаси богатырей (рыбаки, охотники) мотивированы чередой былинных эпизодов, в которых дружинники Чурилы превосходят княжьих охотников и рыбаков; ср. в версии, наверняка известной Толстому и его читателям: «Оне соболи, куницы повыловили / И печерски лисицы повыгнали, / Туры, олени выстрелили, / И нас избили-изранели <…> Все оне белую рыбицу повыловили ж / И мелкаю рыбицу повыдавали, / Нам в том, государь, добычи нет» – Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. М., 1977. С. 87.

382

Лотман Ю. М. А. К. Толстой. «Сидит под балдахином…» // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 203–210.

383

Эстетические воззрения Толстого (в их связи с концепцией истории и политическими убеждениями) наиболее подробно и отчетливо представлены в поэме «Портрет» (1872–1873).

384

Ср.: Гаспаров М. Л. «Рондо» А. К. Толстого // Анализ одного стихотворения. Л., 1985. С. 181–187.

385

Со сплошными женскими окончаниями поэт экспериментировал либо в стихах комических, либо в написанных размерами, менее употребительными (и соответственно более для середины XIX века «непривычными»), чем трехстопный ямб. К первой группе относятся пять опусов, написанных четырехстопным хореем: «Поразмыслив аккуратно, / Я избрал себе дорожку…» (1853–1854, первая и третья строки не рифмуются); «Одарив весьма обильно Нашу землю, / Царь Небесный…» (1869; здесь метр навязан оспариваемым «объектом», однако не исключено, что тютчевский размер в какой-то мере стимулировал комический перепев Толстого); <А. Н. Мальцевой> («Пью ль мадеру, пью ли квас я, / Пью ли сливки я коровьи…», 1869), «Послание М. Н. Лонгинову о дарвинисме» («Правда ль это, что я слышу? / Молвят овамо и семо…», 1870), упомянутое выше «Рондо». Сюда же относится «Бунт в Ватикане» («Взбунтовалися кастраты, / Входят в папины палаты: / “Отчего мы не женаты? / Чем мы виноваты?”»; 1864; все строфы на четыре женские рифмы, в последней строке четырехстопный хорей сменяется трехстопным). Ср., впрочем, нечетные строфы «Что ты голову склонила?/ Ты полна ли тихой ленью…» (1856; четные строфы с альтернансом) и вполне серьезную балладу «Боривой» («К делу церкви сердцем рьяный, / Папа шлет в Роскильду слово…», 1870; не исключено, однако, что антикатолическая тематика здесь актуализовала прием, использованный в «Бунте в Ватикане»). Ко второй группе относятся 4 начальные строфы «Благовеста» (1840-е; двухстопный ямб; «Среди дубравы / Блестит крестами…»; в строфах 6–8 женская рифма четных строк чередуется с дактилической нечетных); 3 текста шестистопного хорея («Ой, каб Волга матушка да вспять побежала! / Кабы можно, братцы, начать жизнь сначала…», 1854, «Острою секирой ранена береза, / По коре сребристой побежали слезы…», 1856, «В совести искал я долго обвиненья, / Горестное сердце вопрошал довольно…», 1858), 3 текста пятистопного дактиля («Сердце, сильней разгораясь от году до году / Брошено в светскую жизнь, как в студеную воду…», 1856; «Горними тихо летела душа небесами, / Грустные долу она опускала ресницы…», 1858; «Нет, уж не ведать мне, братцы, ни сна, ни покою! / С жизнью бороться приходится, с бабой-ягою…», 1859), один трехстопного амфибрахия («Вздымаются волны как горы / И к тверди возносятся звездной…», 1859) и один – амфибрахия пятистопного («Сижу да гляжу я все, братцы, вон в эту сторонку, / Где катятся волны одна за другой вперегонку…», 1859).