Читать «Парадокс параллельных прямых. Книга первая» онлайн - страница 97

3

Он шел. Отдыхал стоя, опираясь спиной о стену, и опять шел.

Во время остановок, чтобы хоть как-то притушить жар, прижимал ладонь к раскаленной щеке Этьены. Или ко лбу, пылающему так же сухо и жарко. Именно этот жестокий жар пугал его больше всего. (Сам он никогда не болел, а болезни друзей сводились обычно либо к травмам, либо жестокому похмелью. Из прочих заболеваний в памяти сохранились только смутные воспоминания о туберкулезе, которым на протяжении многих лет болела их соседка, и пневмонии, от которой за несколько дней сгорела мать его друга Бино.)

Сгорела…

Этьена именно горела. Даже через два плаща этот жар обжигал ему руки.

Если бы у него была хотя бы вода! Хотя какая вода могла погасить это?!

Едва восстановив дыхание, Жан сразу отрывался от стены и шагал дальше, как молитву, повторяя про себя, что отец Рене врач.

Врач… врач… врач…

Возможно, он повторял это и вслух, бессознательно надеясь заговорить болезнь, напугать, убедить в полной бесполезности её усилий. Так заклинатели змей тянут на своей флейте одну и ту же музыкальную фразу, усыпляя смертельно опасных тварей. Или ворожеи заговаривают боль.

При каждой остановке он отчаянно надеялся, что она придет в себя, откроет глаза, скажет что-нибудь, или хотя бы просто посмотрит на него. Что угодно, только опять почувствовать рядом её присутствие.

Никому, а уж тем более самому себе, он ни за чтобы не признался, что отчаянно боится и этой её неподвижности, и жара, и ответственности, так неожиданно свалившейся на его плечи.

За последние три месяца он привык во всем полагаться на Этьену. Как для любого болеющего человека врач и сиделка из простых людей превращаются в двух полубогов, распоряжающихся их жизнью и смертью, так и для него Гаспар и Этьена стали чем-то таким, вокруг чего вращался весь мир. Хотел он того или нет, но он всё время зависел от неё, иногда даже из чистого каприза злоупотребляя этой зависимостью.

Теперь он остался один.

Время остановилось. Город, беспокойно живущий над головой, размылся и исчез. Остались только кресты и стрелы, старательно выведенные свечной копотью на стенах и потолках тоннелей.

Кресты и стрелы.

Первые полтора часа дороги он ещё пытался следить за временем. Потом перестал. Зачем?

Состояние Этьены не менялось, разве что всё ярче расцветали щеки. Сначала он старался убедить себя, что это не более чем причуды освещения. Потом, когда не замечать этих нежно-розовых пятен стало уже невозможно, попытался убедить себя, что при простуде и высокой температуре именно так и должно быть.

Возможно, что так и было. Вероятнее всего, что именно так и было.

Сгорела…

«Нет. Нельзя об этом думать. Люди умирают от тысяч неизвестных мне болезней, – пытаясь успокоить себя, подумал Доре, – так почему же это должна быть именно пневмония?»

Время, как и пространство, давно потеряло для него свой смысл. Что с того, что где-то уже наступила ночь?…

Разве может существовать что-то ещё кроме его ноши, камня, темноты и усталости?