Читать «Одесская кухня» онлайн - страница 72

Как известно, одесситы уезжают в столицы лишь с одной целью: чтобы было откуда громче и масштабней воспевать родной город.

А как он писал об одесской кухне! Людям, придерживающимся правила «не есть после шести», нужно строжайше запретить читать Катаева вечерами: «...из синеньких немедленно приготовили баклажанную икру. Разумеется, не ту пресную, сладковатую желтоватую кашицу, которая продается в виде консервов, а ту, настоящую, домашнюю, знаменитую одесскую баклажанную икру - пищу богов!..»

Всякий человек, не знавший раньше Одессу или посмевший знать, но не обожать ее, после знакомства с творчеством Валентина Петровича навек терял эту свою уникальную и дикую черту.

Мадам Стороженко до сих пор считается символом Привоза и даже стоит там в виде памятника.

Надо подчеркнуть, что Катаев был человеком удивительным. Будучи признанным на родине и при жизни, представляя СССР во всевозможных международных литературных сообществах, он умудрялся при этом, несмотря на железные тиски цензуры, писать действительно замечательные произведения. Его мадам Стороженко до сих пор считается символом Привоза и даже стоит там в виде памятника. Даже Иван Бунин, известный острой ненавистью ко всему советскому, писал: «Кто б мог подумать, что из Катаева выйдет такой крупный и настоящий писатель». Именно Бунина, с которым познакомился в Одессе в те самые «окаянные дни» межвластия и падения старого строя, Валентин Катаев считал своим первым литературным учителем. И именно Бунин, правда, чисто случайно, спас когда-то Катаеву жизнь: участвовавший в белогвардейском заговоре, Валентин Катаев был схвачен вместе с остальной группой, но отпущен, потому что один из высокопоставленных работников ЧК вспомнил, как в 1919 году Бунин прилюдно и категорически нелестно отзывался о политических взглядах начинающего литератора. Иван Алексеевич понятия не имел о принадлежности Катаева к белогвардейскому подполью, потому высказывался очень резко. Этой «рекомендации» от эмигрировавшего классового врага оказалось достаточно, чтобы чекисты отпустили Катаева.

_{Валентин Петрович Катаев}

Оказавшись на свободе, Валентин Петрович был призван в ряды советских литераторов и приступил к работе, о чем не без иронии вспоминал в мемуарах: «Фанерные агитплакаты, еще не высохнув, разносились и развозились по всему городу на извозчиках и велосипедах. На плакатах под картинками помещались агитстихи нашего сочинения. Например: "По небу полуночи Врангель летел, и грустную песню он пел. Товарищ! Барона бери на прицел, чтоб ахнуть барон не успел"».

Помимо литературного, Валентин Петрович обладал еще и редким даром видеть и ценить таланты окружающих. Переехав в Москву и закрепившись в ней, он немедленно пригласил туда же Багрицкого и Олешу, стараясь помочь своим гениальным друзьям «остаться на плаву». Из подобной помощи, правда, обычно ничего не выходило. Например, однажды, увидев бедственное положение поэта Мандельштама, Катаев потащил того к Крупской, раздающей заказы на всевозможные агитстихи. Друзья взяли гонорар и сели за работу, которая должна была рассказать простым гражданам о хитрости кулаков: