Читать «Одесская кухня» онлайн - страница 52

«Жизнь ставит нас в рамки, и мудрость не в том, чтобы биться головой о стены, а в том, чтобы уметь быть счастливым внутри отведенного пространства», - говорил Волошин.

Когда Одесса перешла к большевикам, Волошин сразу же развел широкую деятельность. «Жизнь ставит нас в рамки, и мудрость не в том, чтобы биться головой о стены, а в том, чтобы уметь быть счастливым внутри отведенного пространства», - говорил Волошин и бежал к новым властям, чтобы зарегистрировать только что придуманную «Художественную неореалистическую школу». Чтобы спасти дом друзей, он ратовал за устройство в них профобщежитий. Случаи «реквизиции жилплощади» чекистами стали повсеместны, поэтому лучше было подселять своих. Художникам, чтобы спастись, Волошин советовал объединиться в цех с малярами. Писателям - с кем-нибудь еще, «понятным, производящим осязаемые ценности». При этом Максимилиан Александрович так увлекся всеобщим объединением, что даже сам уже забыл, что пару дней назад воспринимал придуманные профсоюзы как вынужденный компромисс и уловку перед властями. Теперь уже Волошин искренне ратовал за «возрождение средневековых цехов», коммунальный быт и коллективное хозяйство... Неизвестно, куда еще занесли бы Максимилиана Александровича волны оптимизма, но тут большевики проявили одну из отвратительных своих черт: неблагодарность. В ответ на принесенный Волошиным план художественного украшения города к 1 мая в газете «Известия» вышла статья пролетарских авторов с текстом: «К нам лезет Волошин, всякая сволочь спешит теперь примазаться к нам!» Расстроившись, как ребенок, Волошин попытался опубликовать ответ, но никто не пошел на это... «Искусство вне политики, я хотел участвовать в украшении только как поэт и художник!» - жаловался опальный Волошин. «В украшении собственной виселицы?» - иронизировал друживший с ним Бунин. Обидевшись, Волошин решил перебраться из Одессы в родной Коктебель. На суше действовал строжайший пропускной режим, поэтому отходить нужно было по морю. Подключив все связи и собрав бумаги от самых разных инстанций, Максимилиан Волошин на хрупком суденышке покинул шумную Одессу.

_{Максимилиан Александрович Волошин}

Едва ступив на судно, Волошин тут же «стал нащупывать контакты» с матросами, а едва отплыв от берега, спас их от назревающих неприятностей: «Я выехал на рыбацкой шаланде с тремя матросами... Море сторожил французский флот, и все суда, идущие из Одессы, останавливались миноносцами. Мы были остановлены: к нам на борт сошел французский офицер и спросил переводчика. Я выступил в качестве такового и рекомендовался «буржуем», бегущим из Одессы от большевиков. Очень быстро мы столковались. Общие знакомые в Париже и т. д. Нас пропустили.