Читать ««The Coliseum» (Колизей). Часть 1» онлайн - страница 26

– Недоработки?

– А что же?

– Замысел.

– А как же уважение к читателю? К примеру, куча лишних причастий?

– Неуважение не в «лишнем». И уважение – не в нём. Оно в поступках… а их, читательских, я не знаю.

– Тогда мотив? Недоработок? Ну и замысла? Для чего утруждать тех, кому мы служим?

– Я служу другому. А мотив прост. Как вы сами сказали, все изменилось… и люди. Но одно осталось прежним – личность. И оттого всякий будет домысливать и соединять по-своему, но к цели, тому единственному, что определено автором, придти должен каждый. В том и замысел. А способность его воплотить – есть талант. Читатель не утруждается, а строит… и сам. Заполняет пробелы, участвует.

– Короче, соавтор? Ну, ну, в недостатке амбиций молодежь не упрекнуть. – Виктор Викторович Крамаренко, улыбаясь, посмотрел на собеседника. – То есть, не видя цели, идет к ней с вами рука об руку? А ведь вам-то, батенька, финал известен. Неравноправие какое-то, – он лукаво прищурился.

– Отнюдь. Цель – да. А финал я не знаю и сам… до конца. Так что вместе, только вместе. Своего рода маленькое причащение творчеству.

– Ну, с этим поосторожней. С причастием…

– Мой читатель не глуп.

– Вот даже как? Вот такой, значит, подход? Что ж, всё новое встретим, не противясь, – мужчина добродушно ухмыльнулся. – Дерзайте, Чацкие… нью вас дженерейшн, пол-банки с луком в коромысло… – юмор председателя был своеобразен.

Собеседник смущенно улыбнулся.

– Да какое «нью», мне уж тридцать два. И причем здесь коромысло?

Андрей Андреевич – молодой человек, преподаватель и начинающий литератор, муж Елены Борисовны, работа которого над диссертацией была, скорее, результатом настойчивости супруги, нежели желанием, смущался не часто. И не оттого, что не слыл красавцем. Простой и нормальный с прекрасным характером наш герой, без лишних и даже обычных склонностей, коими страдают представители мужского пола, представлял собою «идеал», о котором мечтают женщины возраста «дам», «пройдя», «изведав» и «потеряв».

Однако, обладая качеством «тихой» незаметной увлеченности, что было знакомо лишь узкому кругу близких, увлекся и темой и работой настолько, что Елена, да и вся семья, уже пожалели, что сподвигли на это молодого интеллигентного человека. Карьеру которого выстроили бы и так.

– Тридцать два? А мне пятьдесят семь, не прибедняйся. А коромысло – из Суворовских времен, – Крамаренко потрепал парня по плечу. – Удач, удач… – и повернувшись, хотел уже было идти, но вспомнив что-то, остановился:

– Да, вот еще… по твоему вчерашнему выступлению, на встрече, со студентами… о роли литературы. Послушал я, случаем шел мимо… о смысле, как там… творимого внутри каждого и самим собой, ну и всем человечеством… даже в вопросе переселения душ просветил. Заморочил голову молодежи. Рано им. Понимаешь, любопытство в глазах, при повороте головы назад, – мужчина хохотнул, подтверждая описанную привычку, – появляется после тридцати пяти. Так что, пожалуй, и тебе рано. Не отнимай радость юности, да и других не обделяй.