Читать «Шамо – посланник небес» онлайн - страница 24

А никчемность бая без его власти была понятна всем, поэтому люди и надевали маски, чтобы выжить. Теперь, испытав на своем опыте его власть и волю, они вряд ли смогут совершить зло, и все вместе будут жить мирно и счастливо.

Поздней ночью, когда я укладывался спать на раскидистом дереве, мне вспомнились слова художника: «Куда ты пойдешь, один». Да, я был один, и чем больше пребывал в этом мире, тем больше находил разницу между собой и теми, кто живет в нем. Не было никого, кто был подобен мне, но не было никого, с кем я мог найти понимание. Все они жили по-другому, у людей были свои заботы и радости, я прекрасно понимал их, но в то же время я надеялся найти в них что-то подобное себе. Живя среди них и помогая им, хотел найти что-то общее между нами, но находил все меньше и меньше.

И сейчас, лежа на ветви дерева, которое меня приютило, я осознавал, что нет для меня места в этом мире, кроме как служения людям. И не мог я найти большего счастья среди них, кроме того, как служить им и вести их к свету, не принуждая при этом ни к чему. И в то же время я видел, как они счастливы, не все, но единицы. И у каждого счастье, свое и неповторимое. Но такое общее и земное, которое не дано ни одному из богов или ангелов.

Звезды, которые просматривались сквозь листву, говорили мне: – Не надейся, но верь, не зная, понимай. А меч, на который я опирался, лежа на дереве, напоминал мне о другом. – Свое проклятье, судьбу бери с собой.

Уснул я нескоро, долгожданное забытье так и не приходило.

Кузнец

Огромный город, встретил меня равнодушно, в нем не было места покою и радости. Люди, не знающие себя, жили, словно во сне. Не воспринимая свои жизни, не зная, что делают и зачем родились. Они работали и отдыхали, но работа не была им в радость, потому что не шла от сердца, а обязывала. Рожденный плотником пахал поле, крестьянин продавал хлеб, кузнец был мельником. Жизнь здесь не была естественной, с малолетства ребенку прививали те или иные качества, не давая понять ему самому, что ближе к его сердцу, и чем бы он хотел заниматься. Поэтому время здесь правило всем. Идя на работу и выполняя свои обязанности, человек ждал, когда же закончится день, ждал заката солнца, не радуясь прожитому дню, не видя жизни, живя на земле. Он спешил прожить день, чтобы вечером отдохнуть от тяжести работы, что была не по нутру. Вставая рано утром, человек проклинал жизнь и судьбу, и опять спешил прожить свой еще один день. Так жили многие, как будто и не было у них разума и веры, и все знали, что придет к ним смерть, и все боялись ее, не зная, зачем живут, почему умирают. И больно мне было смотреть на них. Ведь рожден каждый для счастья и любви.

Я искал себе приют, проталкиваясь сквозь толпу людей на рыночной площади. Торговцы кричали во все горло, пытаясь перекричать друг друга, расхваливая свой товар. Я вышел с рынка на маленькую улицу. Дома, сделанные из шлака, почти соприкасались серыми неровными стенами. В некоторых из них были мастерские: ткачи, плотники кузнецы, работали в них с упорством, думая только об одном, как сделать больше, быстрее. Подмастерья и мастера занимались своими каждодневными обязанностями. Некоторые из них были счастливы в работе, другие нет, но они не могли уже изменить свою судьбу. Среди них было мало тех, кто реализовал себя посредством работы, тех, кто был счастлив просто оттого, что живет, и не гнался за вещами и властью. Наконец я нашел кузницу, она находилась на окраине города. Я смотрел, как кузнец с мощными руками бил огромным молотом по наковальне. Раскаленный металл слушался его, казался мягким. Увлеченный работой кузнец не сразу заметил меня.