Читать «Вопрос на десять баллов» онлайн - страница 19
Дэвид Николс
Когда я возвращаюсь, то с облегчением понимаю, что он на самом деле исчез, поэтому я подхожу к краю деревянной сцены и оказываюсь рядом с маленькой изящной девушкой, одетой не викарием или шлюхой, а членом молодежного крыла КГБ: тяжелое черное пальто, черные колготки, короткая джинсовая юбка и черная кепка советского стиля, сдвинутая на затылок, чтобы было видно маслянистую черную челку. Я улыбаюсь ей, словно говоря «не возражаешь, если я присяду?», и она отвечает улыбкой «возражаю, вали отсюда»: краткий легкий спазм, за которым мелькает вспышка крошечных белых зубов (все одинакового размера) за неуместным пятном малиновой помады. Мне, конечно же, нужно просто уйти, но пиво сделало меня бесстрашным и чересчур дружелюбным, поэтому я все равно сажусь рядом с ней. Даже булькающие басы «Two Tribes» не могут заглушить стук ее отпавшей челюсти.
Через некоторое время я поворачиваюсь и смотрю на нее. Она курит самокрутку нервными короткими затяжками, сосредоточенно глядя на танцпол. У меня выбор из двух вариантов: заговорить или уйти. Может, я попытаюсь заговорить.
– По иронии судьбы я на самом деле викарий.
Нет ответа.
– Я не видел столько проституток с тех пор, как отметил свой шестнадцатый день рождения!
Нет ответа. Может, она просто не слышит меня. Я предлагаю ей отхлебнуть «Ред страйпа» из моей банки.
– Ты слишком добр. Однако я вынуждена отказаться, спасибо большое. – И она поднимает стоявшую рядом с ней банку и покачивает ею, чтобы показать мне. Ее голос точно соответствует ее лицу: грубый и резкий. Она из Шотландии, думаю, из Глазго.
– Итак! Ты пришла в качестве кого? – весело говорю я, кивая на ее наряд.
– Я пришла в качестве нормального человека, – не улыбаясь, отвечает она.
– Могла бы, по крайней мере, попытаться! Надела бы ошейник или еще что-нибудь!
– Возможно. Только я еврейка. – Она делает глоток пива из своей банки. – Ты будешь смеяться, но наряжаться в карнавальные костюмы у евреев почему-то не принято.
– Знаешь, я иногда жалею, что я не еврей.
Понимаю, что это слишком смело для словесного гамбита, и я не вполне уверен, почему сказал это; отчасти потому, что считаю очень важным разделять прогрессивные взгляды по вопросам расы, пола и личности, а также потому, что к этому времени уже порядочно поднабрался.
Она сужает глаза и смотрит на меня какую-то секунду – так смотрят итальянские актеры, играющие ковбоев в европейских вестернах, – всасывается в свою самокрутку, решая, обидеться или нет, затем спокойно спрашивает:
– Это правда?
– Извини, я не хочу показаться расистом, просто я хочу сказать, что многие из моих героев – евреи, так что…
– Что ж, рада, что мой народ получил твое одобрение. И кто же эти герои?
– Ну, знаешь, Эйнштейн, Фрейд, Маркс…
– Карл или Граучо?
– Оба. Артур Миллер, Ленни Брюс, Вуди Аллен, Дастин Хоффман, Филип Рот…
– Иисус, конечно же…
– …Стенли Кубрик, Фрейд, Сэлинджер…
– Конечно, только, строго говоря, Сэлинджер не еврей.
– Нет, еврей.
– Поверь мне, нет.
– Ты точно знаешь?
– Да. У нас на это чутье.
