Читать «Великие поэты мира: Иннокентий Анненский» онлайн - страница 53
Иннокентий Фёдорович Анненский
Трилистники
Свечку внесли. – Посылая стихотворение А. В. Бородиной, Анненский писал: «…душа не отделяется для меня более китайской стеной от природы… душа стала для меня гораздо сложнее…» (письмо от 15.VI.1904).
Одуванчики. – Посвящено дочери
Ты опять со мной. – Начальная строка использована Анной Ахматовой как эпиграф к стихотворению «Пусть кто-то еще отдыхает на юге…» (1956).
Август. –
То было на Ва́ллен-Ко́ски. –
Лунная ночь в исходе зимы. – Возможно, стихотворение – отзвук давнего переживания поэта: «Это было более 25 лет тому назад; зимой, в морозную, густо белозвездную ночь мы по дороге во Ржев заплутались на порубе… Если когда-нибудь в жизни я был не… счастлив… а блажен, то именно в эту ночь. Рядом со мною была женщина, которую я любил, но она была решительно ни при чем в этом таинстве; я был поэтом, но мне и в голову не приходило подойти к этому завороженному
Трилистник обреченности. – Стихотворения цикла о власти времени над человеком. «Стальная цикада» часов – механический счетчик обреченной и проходящей жизни: «…страшный циферблат, ничего не отмечающий, но и ничего еще и никому не простивший…» (письмо Е. М. Мухиной от 19.V.1906).
В «Черном силуэте» речь, возможно, идет о каком-либо памятнике в Царскосельском парке, месте одиноких прогулок поэта.
Кошмары. –
Киевские пещеры. –
Ямбы. – Грязный азарт карточной игры становится у Анненского гранью «дурмана» пошлого существования.
О нет, не стан. –
Пробуждение. – Смелость Анненского-художника сказалась и в особой точности сравнений, предвещающих будущее русской поэзии: единство в подобном образе космически-возвышенного и заурядно-бытового, интимно-простецкого – «солнце… желто, как вставший больной». Такой способ сравнения важен у Маяковского и Пастернака.
< Баллада >. – Стихотворение посвящено поэту Н. С.
Дождик. –
Романс без музыки. – Название стихотворения перекликается (контрастно) с книгой французского поэта
Nox vitae (Ночь жизни). –
Зимний поезд. – В рукописи имело также названия «Внезапный снег», «В вагоне ночью».
Спутнице. –
< Я на дне >. –
Бронзовый поэт. – Имеется в виду памятник Пушкину в Лицейском саду. Культ Царского Села, который исповедовал Анненский, был и данью священной пушкинской тени.
«Pace».
Тоска маятника. – В автографе помета Анненского: «Дорога. Постоялый двор». Чувством и интонацией стихотворение продолжает важную тему русской лирики: почтовая станция, станционный смотритель, постоялый двор (Пушкин, Вяземский, Полонский, А. К. Толстой).
Старая усадьба. – Неподалеку от Сливицкого находилось заброшенное имение Подвойское. По воспоминаниям В. Кривича, Анненский говорил, что даже от названия усадьбы «веет что-то жуткое». Стихотворение передает подобные чувства: созерцание вырождения и распада, сказочную жуть, ужас бесприютности.
Шарики детские. – Цикл, в который входит стихотворение, назван «Трилистник балаганный», что объясняет его поэтику: лексику, речевые обороты, композиционную свободу. Эстетика и дух народно-балаганного искусства привлекали многих русских художников начала века. Причем важна была не только сама тема, но прежде всего средства ее воплощения: стилизация или воспроизведение в остроиндивидуальном ракурсе черт лубка, примитива, городского фольклора, мещанского романса… Это особенно отчетливо в поэзии Анненского, Блока, Сологуба, сатириконцев, в стихах и прозе Андрея Белого и Михаила Кузмина, прозе Шмелева, Замятина, Ремизова, живописи и графике Сомова, Сапунова, Судейкина, Ларионова, Гончаровой, Лентулова, музыкальных сочинениях Стравинского и Прокофьева.
Черная весна. –
Призраки. –
Человек. – Стихотворно-иронический гротеск Анненского оказался одним из истоков важной линии в развитии русской лирики XX в. (Маяковский, сатириконцы, Вагинов, молодой Заболоцкий, Хармс, Олейников, Введенский). Поэтом был учтен и опыт французских стихотворцев конца XIX в. – Жюля Лафорга и Шарля Кро, к творчеству которых он относился с пристальным вниманием.
Закатный звон в поле. –
Рабочая корзинка. –
Милая. –
Две любви. –
Другому. – Стихотворение – полемическое по отношению к «другому» поэтическому творчеству, дерзко-возвышенному, свободно обращенному к потомкам (возможно, «другой» – Бальмонт или кто-то из «магов» символизма), умышленно трезвое вопрошание о судьбе своего искусства. Оно продолжает тему стихотворения Баратынского «Мой дар убог…».
Сестре. –
Стансы ночи. –
Нервы. – Стихотворение – проза, претворенная в поэзию: протокольная повествовательность, разностильное многоголосие, эмоционально-психологические контрасты… Бытовой случай, сценка перерастают в картину сложных духовно-социальных оттенков, за которой эпоха с ее противоречиями, трагизмом в исторической, бытовой, личностной конкретности, «пережитости», т. е. человеческой подлинности.
Среди миров. – Простота, завораживающий музыкальный «вздох» сделали стихотворение популярнейшим романсом, коим он остается и до наших дней.
Второй мучительный сонет. –
Бабочка газа. –
Прерывистые строки. – Поэтика «прерывистых строк», недосказанностей, ясно-очевидных в общем подтексте вещи, поэзию Анненского роднит с прозой Чехова. Стихотворение – опыт стихотворно-психологической новеллистики. Ритм, интонация, строфикаслужат одному – передать состояние невнятной неловкости, когда сквозь «пустяки» мерцает глубокая жизненная драма. В первой публикации стихотворение называлось «Разлука» (Прерывистые строки)».
Дымы. – В первой публикации имело подзаголовок «Зимний поезд». Ощущения человека в грохочущем поезде, мчащемся сквозь снежные пространства, переходят в сознание жизни с ее заоконной призрачностью, лязгом и жестоким дребезгом законов существования.
Дети. – Отзвук одной из тем «Братьев Карамазовых» Достоевского: «Для чего познавать это чертово добро и зло, когда это столько стоит? Да ведь весь мир познания не стоит тогда этих слезок ребеночка…» (слова Ивана Карамазова в гл. «Бунт»).
Стихотворения, не вошедшие в авторские сборники
В 1923 г. под редакцией Валентина Кривича вышла книга «Посмертные стихи Иннокентия Анненского». Бо́льшая часть которых была написана в последние годы его жизни. После ее издания появилась возможность в полной мере осознать содеянное поэтом.
Кэк-уок на цимбалах. –
На северном берегу. – Имеется в виду берег Балтийского моря в окрестностях Петербурга.
Братские могилы. – Имеются в виду братские могилы русских воинов, погибших во время обороны Севастополя в 1854–1855 годах.
Сирень на камне. – Стихотворение навеяно посещением братского кладбища в Севастополе.
«Ноша жизни светла и легка мне…» – Эпиграф – первая строка из стихотворения французского поэта Мориса
Лира часов. – По воспоминаниям В. Кривича, в доме поэта были «старые темно-красные, в форме лиры и с маятником-лирой часы». Ассоциации выводят смысл стихотворения из частного (домашние часы) к всеобщему (сердце, жизнь человека, судьба искусства).
Еще лилии. –
Зимний сон. – Приснившиеся лирическому герою собственная смерть и панихида обрисованы поэтом в духе иронико-прозаического гротеска.
«Не могу понять, не знаю…» – Поэзия Верлена отличалась исключительной музыкальностью, а его выражение «музыка – прежде всего» стало девизом европейского и русского символизма.
«Развившись, волос поредел…» –
Тоска кануна. –
Желанье жить. –
Завещание. –
На полотне. – Какое произведение живописи послужило источником стихотворения, не установлено. Анненский в небольшой вещи сумел передать свойства сложного живописного полотна: сюжет, композицию, объемы фигур, пространство, цвет, эмоционально-духовное содержание. Стихотворение – не о картине, а само – картина.
К портрету Достоевского. – По свидетельству В.Кривича, стихотворение (в близком варианте) было написано на репродукции известной картины Перова.
Любовь к прошлому. – Стихотворение посвящено Валентину Кривичу. Влюбленность в поэтически украшенное прошлое («обращение жизни в воспоминание» – письмо Е. М. Мухиной от 25.VII.1909) отличало многое в русском искусстве начала XX в.: поэзия и проза, живопись, театр. Для Анненского важна прежде всего проблема отцов и детей, в этом он сын русской классики и старомодный моралист.
Петербург. –
«В небе ли меркнет звезда…» –
Гармонные вздохи. – «Гармонные вздохи» – жанровая сценка (мещанский говор, простоватый жест любовного заигрывания) и образ национальной беды (русско-японская война с ее несчастьями и трагедиями), противостояние смысловых «зеркал», когда в малом отражается большое.
Колокольчики. – «Звук» речи содержателен, что в этом, как и в других стихотворениях, показал Анненский. Непосредственная цель поэта – дать звучание «оркестра» колокольчиков. «Здесь, кроме основного поддужного колокольчика, «говорят» и бубенчики и т. н. «глухари» или «лопотуны» (большие шейные бубенцы из жести). Иногда тройка останавливается: м. б. встреча; пробивается свист поземки; поправляют упряжь; встряхиваются лошади; колокольчики лениво перезваниваются между собой. День, дома бы день, день один – высказанная вслух, затаенная, неосуществимая мечта измотавшегося почтового колокольчика. Сказанное находится в точном соответствии с тем, что говорил по поводу этих стихов автор». (В. Кривич). Анна Ахматова свидетельствовала: «Мы не ошибемся, если скажем, что в «Колокольчиках» брошено зерно, из которого затем выросла звучная хлебниковская поэзия. Щедрые пастернаковские ливни уже хлещут на страницах «Кипарисового ларца» (1965).
Три слова. – В обряде крещения младенца Анненский провидит обряд отпевания. Трагизм ситуации искупается мужеством веры несломленной надежды: «Я на распутии, я на самом юру, но я не уйду отсюда в самый теплый угол» (письмо Е. М. Мухиной от 17.X.1908).
Бессонные ночи. – Нравственная подлинность жизни (совесть!) побеждает механическую жуть существования (служба, лживая суетность житейских «погонь») – вот смысл стихов. Такое отношение к жизни обострено эпохой, когда «террор обратился в идиллию» («О современном лиризме»).
Л. И. Микулич. –
«Я думал, что сердце из камня…» – Образы стихотворения предваряют «пожар сердца» в поэзии молодого Маяковского, у которого эта метафора-символ при различных вариациях устойчива.
На закате. –