Читать «Сфинксы северных ворот» онлайн - страница 120

Преодолев себя, художница переступила порог склепа. Внутри ее обняла сырая прохлада и особенная тишина, создаваемая сводом, сложенным из блоков песчаника. Земляной пол был утоптан до каменной твердости. Свежая известка в швах, следы шлифовальной машины на стенах — все говорило о том, что работы здесь уже проведены. Задняя стена склепа представляла собой перегородку из кирпичей, на вид очень старых, потемневших почти до черноты. Посредине зиял проход такой же ширины, как и вход в склеп. Коснувшись стены, Александра убедилась, что кирпичи некогда были обожжены сильным пламенем. «Следы того давнего пожара…» Ей представилась разъяренная толпа, врывающаяся в склеп, оскаленные рты с потрескавшимися губами, искаженные яростью лица, голодные глаза, сверкающие ненавистью. Где были в тот момент владельцы поместья? Успели ли они бежать?

«Никто не говорил о том, что восставшие убили владельцев замка. Они не нашли тут живых и выместили гнев на мертвых. Разорили захоронения, разбросали кости по парку, разбили мраморный алтарь и устроили в склепе пожар. Но сфинксов не тронули — быть может, выдохлись… Или эти фигуры внушали им больше мистического страха, чем могилы бывших владельцев всей округи…»

Помедлив минуту у входа во внутреннюю часть склепа, пока глаза не привыкли к сумраку, она различила там черные от копоти стены. Вдоль них были сложены каменные плиты, целые и разбитые, ранее, вероятно, закрывавшие пол. В самой глубине виднелось то, от чего у Александры, хотя и подготовленной к этому зрелищу, слегка перехватило горло. Два деревянных ящика, каждый примерно метр шириной и высотой, стояли рядышком у дальней стены. На крышке одного из них виднелась синяя брезентовая куртка, вероятно оставленная рабочим.

И вновь до нее донеслось жаркое дыхание разъяренной толпы, лицо будто обожгло пламенем факелов, подносимых к плитам с именами родовитых покойников. В склепе пахло лишь землей, сырой от недавних ливней, но Александре казалось, что ее ноздри щекочет чад горящей просмоленной пакли, роняющей огненные брызги на плиты пола.

«Где был тогда полковник Делавинь? Нет, полковником он тогда, в пору „Великого страха“ тысяча семьсот восемьдесят девятого года, еще не был… Он был простым крестьянским подростком, может быть, одним из тех, кто прибежал сюда с толпой громить поместье… А может, разгром случился позже, в тысяча семьсот девяносто третьем году, в страшный год правления Конвента, год террора, когда наряду с живыми уничтожали мертвых, в том числе прах французских королей в базилике Сен-Дени… Что ждало Делавиня-подростка дальше? Вступление в армию — это был путь, открытый каждому простому парню, желавшему проявить свои способности и возвыситься. В ту пору немало знаменитых полководцев вышло из самых низов. Делавинь — один из них. Несомненно, личностью он был незаурядной, и конечно же ему сопутствовала удача! Он уцелел там, где другие погибли, вернулся спустя двадцать лет на родину, искалеченный, но непостижимым образом выживший и разбогатевший, увенчанный славой и сопровождаемый сплетнями… Но неужели ему было мало собственной судьбы и собственной славы, добытой так дорого?! К чему было стараться приплести к ней чужую судьбу, связать ее с историей чужого погибшего рода? Покупать чужих сфинксов? Изображать на медальоне чужой фамильный склеп?»