Читать «Русский путь. Вектор, программа, враги» онлайн - страница 28

В сентябрьском опросе 1990 г. был использован другой вариант того же вопроса: “Каким курсом должен следовать СССР в будущем?”. За “отказ от социализма и переход к капитализму” здесь высказались 8 %, за “социал-демократию североевропейского типа, сочетающую черты социализма и капитализма”, – 30 %…

Общий вывод заключается в том, что значительная часть советских людей считает избранный нашим обществом исторический путь ошибочным… Есть основания ожидать, что по мере развития рынка и формирования слоя предпринимателей социальный конфликт между ними и основной массой трудящихся будет обостряться» [24].

Какая логика! Половина опрошенных явно поддерживает не просто социализм конца 1980-х гг., но и большевиков, а за «отказ от социализма и переход к капитализму» – всего 8 %. И это академик называет «значительная часть советских людей считает избранный нашим обществом исторический путь ошибочным». Нет предела демагогии у идеологов перестройки.

В десятую годовщину начала перестройки, в конце 1995 г. на международном форуме «Россия в поисках будущего» Т.И. Заславская опять делает главный, программный доклад. Она, в частности, сказала об оценке респондентов: «На прямой вопрос о том, как, по их мнению, в целом идут дела в России, только 10 % выбирают ответ, что “дела идут в правильном направлении”, в то время как по мнению 2/3 “события ведут нас в тупик”. Именно те же 2/3 россиян при возможности выбора предпочли бы вернуться в доперестроечное время, в то время как жить как сейчас предпочел бы один из шести» [26].

Вот интегральная оценка перестройки и реформы на тот момент – 2/3 россиян при возможности выбора предпочли бы вернуться в доперестроечное время. И это притом, что выросло новое поколение, уже адаптированное к условиям, заданным перестройкой.

В 2002 г. Т.И. Заславская скорректировала свои утверждения и объяснила провал перестройки, на мой взгляд, неубедительно и нелогично – не вяжется ее объяснение с реальностью, все существенные тезисы неверны. Она заявила: «Демократические силы общества, едва освободившегося от тоталитаризма, были слабы, организационно и идейно разобщены. Они не имели ни политической программы, ни навыков политической борьбы, ни существенного политического влияния. Многоопытная номенклатура, в руках которой находились все значимые ресурсы общества, легко оттеснила демократов от ведущих позиций и предотвратила народно-демократическую революцию…

Мой общий вывод заключается в том, что новой социальной революции в России не было. В действительности имела место эволюция, в основе которой лежало, однако, не постепенное и последовательное развитие, а цепочка сменявших друг друга кризисов. Исходный подъем демократических движений, соединившихся с национально-освободительными, завершился распадом СССР.

Радикальные либерально-демократические реформы фактически вылились в ограбление общества горсткой в общем случайных людей. Начавшаяся затем спонтанная трансформация в условиях отсутствия у правящей элиты стратегии и политической воли имела следствием, прежде всего, крайнее ослабление государства и тотальную криминализацию общества. Причем каждый их этих этапов углублял кризисное положение России» [27].