Читать «Волшебное седло» онлайн - страница 39

Ванчо Николеский

— Ошибаешься, Трайче. Ты по-прежнему связной, но, чтобы пробраться в тыл врага, тебе придётся стать молочником. До сих пор ты был продавцом дров, ну, а завтра будешь торговцем молока. Только и всего.

— Как это? — всё не понимал Трайче.

— А вот так… — принялся объяснять ему командир. — Дядя Евто даст тебе рано утром бидон молока. Ты сядешь верхом на Дорчо, поедешь в Стругу и там, на улицах, будешь продавать молоко. Но учти: непременно загляни к Тале. В седле будет спрятано письмо, и дядя Тале передаст через тебя ответ.

— Теперь всё понятно, товарищ командир, — отчеканил Трайче.

Планинский взял листок бумаги и быстро написал:

Дорогой Тале!

На днях мы вели бой в Мацково. Немцы удрали, и тем не менее спасти деревню не удалось: они обстреляли её зажигательными снарядами. Мацково сожжено почти дотла. Теперь у нас уже не батальон, а целая бригада. Торчать в горах, признаться, надоело. Так что не удивляйся, если в скором времени мы нагрянем в город. Но для этого необходимо иметь схему расположения немецких укреплённых пунктов и траншей. Желательно знать, хотя бы примерно, какими силами располагают немцы в городе. Если сможешь раздобыть такую схему и другие данные, то зашей их в седло. Привет от всех.

Планинский.

Он подошёл к Дорчо, привязанному в сторонке к буку, спрятал в седле письмо и попрощался с Трайче и Евто.

Напоследок Планинский напомнил Евто:

— Не забудь о Трайчевом доме!

— Конечно, не забуду, — засмеялся Евто.

Когда они спускались с Вещун-скалы, до их слуха донеслась песня. Это пели партизаны:

Пой, пой, мой Караорман, Караорман и Соловей-гора…

Песня всё ширилась, звенела и разносилась далеко-далеко над буковым неоглядным лесом.

Маленький продавец молока

Когда взошло солнце и окрасило своими золотисто-розовыми лучами спокойные воды Охридского озера, на улицах Струги раздался весёлый голос:

— Эй, люди! Покупайте молоко! Сладкое овечье молоко!

По улицам города, ведя на поводу серую небольшую лошадку, шагал мальчик в крестьянской одежде и на все лады расхваливал овечье молоко. Горожане, удивлённо оглядывая маленького продавца, недоумевали: ведь с той поры, как немцы водворились в городе, молочники появлялись здесь очень редко.

А молочник, не переставая зазывать покупателей, свернул направо и пошёл вдоль Дрима.

В прозрачной воде то и дело мелькали рыбёшки самых разных оттенков. Их поблёскивавшая под солнцем чешуя отливала серебром.

— Эй, молочник! — крикнула из-за ворот какая-то турчанка в парандже.

Трайче подошёл к воротам. Турчанка, спрятавшись за створкой двери, протянула ему деньги, кастрюлю и сказала:

— Налей литр!

Молочник сунул деньги в карман, взял кастрюлю и налил в неё молока. Турчанка забрала кастрюлю и захлопнула дверь. Мальчик пошёл дальше, на ходу выкрикивая:

— Молоко! Сладкое овечье молоко!

— Да это же Трайче, чёрт побери! — раздался за спиной чей-то знакомый голос.

— Я, — машинально откликнулся Трайче и оглянулся.

Позади него стоял Тале.

— Смотрите-ка! — удивлённо рассмеялся он. — Был заправским продавцом дров и вдруг заделался торговцем молока! Откуда ты взялся?