Читать «Спокойных не будет» онлайн - страница 42

— Марш!

Я соскользнул вниз и лег на полу. Здесь было прохладней, свежий воздух остудил легкие. Мне казалось, что экзекуция эта заняла целый час, на самом деле прошли считанные минуты. Тело, остывая, дышало каждой порой, становилось легким, невесомым. Я утомленно прикрыл глаза.

— Прыгай, Петя, я отхлещу тебя, пока силы есть! — крикнул Трифон.

Серега, намыливая голову, предупредил его:

Недолго занимай полок, сейчас мы с Илюхой начнем париться. И не забывай, что другая партия ждет. А потом женщины.

— Ладно. Плесни там ковшичек.— С Петром Трифон разделался так же, как и со мной, и тот, ничего не видя, точно слепой, сполз на пол, хватал воздух раскрытым ртом.

— Нот черт! Палач...

Трифон, наклонившись над ним, захохотал:

— Что? До печенок пробрало!..— Он позвал Леню Аксенова.— Иди, мальчик, я тебя погрею...

Парень сидел в уголке, зачерпывал пригоршнями воду из шайки и плескал на себя.

— Не хочу. Мое тело привыкло к прохладительному бассейну, а пошлый веник от пещерных бородатых предков — грубо, неинтеллектуально. Атавизм.

Петр толкнул меня в коленку.

— Слыхал? Намного ли мы старше его, а уже отстали. Скоро и нас запишут в предки...

— Да,— сказал Трифон, взбираясь на полок,— Ну-ка, предки, помогите выпарить из меня злость, чтобы я, кой грех, нечаянно не съел этого костлявого юношу вместе с его интеллектом.

Аксенов, чтобы скрыть усмешку, зачерпнул воды в пригоршни и окунул в нее лицо.

Трифон, дорвавшись до полка, бесчинствовал, истязал себя, как будто состоял членом изуверской религиозной секты хлыстов. Он ворочался так, что вздрагивала баня, а доски под ним жалобно скрипели, потрескивали.

— Алеша,— крикнул он нетерпеливо,— возьми веники, ударь меня разок-другой! Скорей! — Я схватил связанные пучки елок; тяжелые, увесистые, мокрые, они оттягивали руки, падая, прилипали к спине, издавая звучные шлепки.— Лупи жарче, не жалей Будорагина! — Потом он крикнул отрывисто: — Хорош! — Оттолкнув меня, спрыгнул с полка и выметнулся из бани. Мне было тоже невмоготу от жары, и я выбежал следом за ним. Из предбанника он вылетел на улицу, красный, пылающий огнем, как факел, с разбегу нырнул в пухлый снег, два раза перевернулся, крякая от удовольствия. Казалось, снег шипел под ним, как под головешкой. Потом он вскочил, пораженный, очумело вытаращил глаза. Неподалеку стояли женщины. Как они тут очутились, он не понимал: выбегая, никого не заметил. Они пришли, должно быть, встречать нас, ждали, когда мы освободим баню — им самим до смерти хотелось погреться в пару, поплескаться в теплой воде. Наблюдая за неожиданно появившимся голым Трифоном, купающимся в снегу, они смеялись и хлопали в ладоши только Катя Проталина стыдливо отвернулась.

— В Ангару беги, в прорубь! — кричали ему.

— Все сугробы растопишь — так накалился!

Трифон сорвался с места и, мелькнув красной лоснящейся спиной с налипшими комочками снега, скрылся в бане.

Через полчаса мы возвращались в палатки, тихие, немножко усталые и довольные собой, миром и этим краем, в который нас забросила судьба.