Читать «Спокойных не будет» онлайн - страница 15
Александр Андреев
— Приходил к дочке погостить, тут недалеко, километров сорок отсюда, и припозднился. Чего мне бояться в тайге-то? Медведь залег до весны — пушкой не разбудишь, рысь пошаливает... ну, да кто ловчее... А вы на Ильбин путь держите?
— Туда,— сказал Петр.
— Слыхали мы, что новую станцию начинать будете... Дело хорошее... Дальше лес пойдет посильней, погуще. Но ничего, одолеете, у вас машины. Пробьетесь.
— Пробьемся, отец,— сказал Петр.— Как вы думаете, долго такая погода простоит?
— Дня три побудет. А там, я чую, снег упадет. Ноги поламывает...— Старик потер варежками коленки, подобрал их к самому подбородку и задремал.
Через полчаса лагерь спал. Только не гас огонь в кострах да не спали дежурные возле них.
Мы шли уже третий день. Попадались места, где сосны стояли одна к одной, стройными колоннами, величественными и прекрасными. Мы пробивались сквозь эту колоннаду с неимоверными усилиями. Мне и Трифону доставалось больше всех. Мы просто выбивались из сил, руки едва держали пилы. Но сознаться в своей слабости не смели даже друг перед другом.
Деревья опрокидывались то вправо, то влево от дороги, и бульдозеры отодвигали их с пути. Ребята, помогавшие нам, тоже уставали за день лазить по пояс в снегу. Брюки и валенки, отсыревшие за день, не успевали просыхать ночью. Уже не было песен возле костров, не было танцев, и аккордеон Трифона Будорагина замолк...
В походе, в общежитии выявлялись слабые и упорные, работящие, не жалеющие себя и те, что с ленцой; выявлялись оптимисты, которые жили по принципу «чем трудней, тем веселей»,— они невольно оттеняли других, отчаявшихся...
Я замечал, как Серега Климов, помогавший мне валить деревья, с каждым днем все мрачнел. Он осунулся и обозлился, жил в неотступном молчании, стиснув челюсти. На мои вопросы отвечал отрывисто, враждебно, не глядя в глаза, лишь ворчал что-то под нос. Держался особняком. Получив обед, отходил подальше от других и ел один. Суетливый, нерасчетливый в деле, он намаивался за день, хотел есть, но добавки из упрямства не просил и еще более злился от этого.
В перекур я подошел к Петру.
— С Серегой что-то неладное творится. На ребят огрызается, чуть что — кидается с кулаками. Еще в поезде он вел себя как-то странно. Ночью не спал, ворочался, вздыхал...
— Разве ты его не знаешь, Алеша? — сказал Петр.— Собственник... Пойдем к нему.
Над лесом в стылой и блеклой синеве стояли облака, по-летнему густые, упругие и белые. Деревья чуть покачивали вершинами, словно тихо толкали их туда, в сторону реки.
На площадке, окутываясь сизым дымом, рокотали моторами машины. Ребята курили, отдыхая. Катя Проталина и Федя разносили бутерброды — ломоть хлеба с котлетой.
Серега Климов сидел на поваленной сосне, сгорбившийся, нелюдимый; бутерброд у Кати не взял, а будто вырвал и, отвернувшись, стал есть. Он видел, как мы лезли по снегу, и ждал нас, еще более сжавшись, не оборачиваясь.
— Серега,— позвал Петр, приблизившись, и хлопнул варежкой по его плечу.
Климов резко, с вывертом крутанулся и вскочил. Небольшие глаза спрятались под лоб, ноздри острого носа напряглись, скулы выперли, кисточки усов в уголках губ встали торчком, как у кота.