Читать «Дневник А.С. Суворина» онлайн - страница 26

Откровенно, хотя не убедительно. Но вот что: добродетель — воздержание, порок — невоздержание. Но невоздержание — почти общая участь. В пороке много прелести и удовольствия, но последствия очень известны, и их никто не отринет. Мужчин это истощает — сумасшествие, табетики, удары. Призывы к сладострастию — либо увлечения молодости, либо сластолюбивый цинизм старости. Роман г-жи Рашильд — плохой роман, плохо написанный, но у нее самой просто влечение …… сколько влезет, или приятные воспоминания о том времени, когда хотела, чтобы она …..

* * *

Был Татищев. Проболтали часа три. В ¹/₂ второго часа поехали с Любимовым в Сальпетриер. 6000 населения, часть — богадельня, часть — больницы, исключительно для женщин, только в последние годы отделение мужское — всего 40 чел. Есть идиоты — дети, для них школы. Большое здание. Шарко как раз подходил к воротам, как мы подъехали. Выше среднего роста, молодой, статный, серьезное лицо, матового цвета, бородка и усы. В белом переднике (в лаборатории в блузах — вот где работа настоящая, а не в гостиных и фраках). Несколько дворов, поле свое и огороды, аллеи каштановые, целый город с улицами, домами старого стиля, основан в XVI стол., в первой половине. Кабинет доктора. По стенам фотографии и снимки с картин известных художников, собранные Шарко во время путешествия по Италии и Испании. Это исцеления разные, есть истеричные, сумасшедшие, художники с натуры писали и верно: исцеление немого одним патером, который кладет ему палец в рот и прижимает там нерв, — истеричная немота излечивается этим приемом. На столе разные вещи, желтов. бумага, окрашенные в разные цвета стекла, там-там, треугольник металлический (начал выбивать мелодию, истеричка заплясала, а ударял в там-там, как колокол, она прислушивалась, сделала шаг вперед, начала креститься, опустилась на колени — погребение). Пузырьки с духами — нюхала один, подносила ко рту и как будто пила, от другого — с отвращением отвернулась. Разноцветные стекла тоже возбуждали разные ощущения, когда ставили их пред глазами. «Я не знаю, что она увидит». Красное поставил, говоря, что оно — или пожар, или кровь, — и тогда с ними делается истерика. Объяснил подробное состояние больной. Она 10 лет представляет машину, все воспринимающую в совершенстве. Другие же или другое явление, более или менее хорошо, у этой все отлично. Надавил пальцами зрачки ее глаз, и через минуту она спала, свесив голову: физиономия была спокойная, как нельзя более, нисколько не изменилась. Только истеричные воспринимают это. Не надо никакой силы или способности, всякий это сделает. У иных долго, у других, свычных, сейчас. Блестящий предмет — гораздо дольше. Он поднимал руку, повертывал голову то на один бок, то на другой, — она падала, не валясь, наклонив тело и пр. Это первое состояние. Он открыл ей глаза — каталепсия, члены приобретают то положение, которое им дают, как и самое тело, но неизменно при соблюдении равновесия. Когда равновесие теряется, т. е. когда дают телу такое положение, что оно нарушает закон равновесия, то человек падает, как в нормальном, так и в этом состоянии. Но трудные положения сохраняет, — согнутые колени, наклонения на бок, одна нога твердо на полу, другая упирается на пол только носком. Закройте ей глаза, — погружается в первое состояние. В каталепсии поднимет руку, — остается в этом положении. У здорового человека вытянутую руку можно некоторое время держать, но усиливается и давление, и сердцебиение, и рука начинает дрожать, а тут человек сохраняет совершенно спокойное положение, ровно дышет. Но может быть это шарлатанство? Для этого есть доказательства, открытые Шарко: стоит прижать лучевой нерв, пальцы сгибаются с такой силой, что я насилу мог высвободить руку. Прижимая нервы на лице, на лбу, вызывают улыбку, гримасы, такие движения, которые при всей воле не сделаешь. Лекция Шарко, — где и доктора, может быть, сами не знают, где такие нервы за ухом, а больная знает.