Читать «Дневник А.С. Суворина» онлайн - страница 20

5 апреля.

Григорович за завтраком, когда лакей подал ему счет в 7 франков, в том числе 1 фр. за куверт, рассердился и сказал, что это воровство. Лакей отвечал, что он тут не причем, но Григорович продолжал волноваться и говорил о воровстве. Многие слышали это. Вечером, когда я вернулся домой, директор отеля жаловался мне на это и говорил, — что просит, чтобы «mon ami» не приходил больше в отель, иначе он принужден будет просить его выйти. Я защищал, сколько мог, хотя защищать тут мудрено. Дм. В. неправ, но мне придется переменить отель во всяком случае. Я уложил вещи. Григорович, вообще, изысканно вежлив, но не любит платить дорого и с лакеем был просто груб.

6 апреля.

Был в сакристии Марка. Очень любопытно. Сначала осмотрели Pala d’Oro, запрестольный образ, где более ста изображений тем особым способом, который называется эмалью. Золотыми волосиками рисуется изображение, волосики эти припаиваются к золотой (?) доске, и между ними наливается смесь стекла.

Удивительная работа! Григорович рассказывал о Звенигородском, который служил управляющим конторы наследника, откуда был изгнан, составлял коллекции эмалей из кавказских монастырей, где подкупал он монахов, и они для него выкрадывали. В сакристии много прекрасных вещей, меч Морозини, посох. Сегодня мы взглянули в нижний этаж со стороны кампаниллы дворца Дожий: оказывается, там десятки золотых колонн с капителями, которые не пошли в дело при постройке дворца. Венецианцы накрали их с избытком.

7 апреля.

Ездили в Падую. Туда час, оттуда 2 часа тащились. Первый класс туда и обратно 4 л. 80. Самое замечательное фреска Андрея Монтенья в церкви Eremitani; некоторые фигуры прекрасны. В Madonna del Arno фрески Джиотто и церковь С. Антонио. Это прелесть по наружности, несколько странной, неуклюжей, с небольшими куполами и башенками, внутри решетка по скульптурам Ломбарди, Джакомо Сансовино, бронзами Донателло и Purria (знаменитые канделябры необыкновенной красоты). В сакристии прекрасная скульптура из дерева; два монастырских дворика с колоннами очень хороши; из одного из них прекрасный вид на собор. Салоне — огромная зала, похожая на теперешние ж. д. вокзалы, где деревянная модель лошади, сделанная Донателло для конного памятника.

На Plato della Valle 82 статуи воспитанников университета, между ними Стефан Баторий и Иоанн Собесский.

9 апреля.

Сегодня Григорович уехал. Мне и жаль, и я рад. Нельзя так долго оставаться вдвоем. Я ему и он мне, мы начали друг другу надоедать. Он повторялся, я иногда злил его. Удивительные у него иллюзии: он воображает, что если он умрет, то жена его будет неутешной вдовой. Он и мысли не допускает, что она сможет очень скоро утешиться. Несколько лет тому он содержал девочку, которую встретил в Москве, привез в Петербург и устроил. Она стала изменять ему. Он ее подкарауливал, сидя напротив в трактире, на Садовой, по целым часам. Он накрыл ее с «типографщиком», как он называл, вероятно, с наборщиком, и никак не мог утешиться, что она его на него променяла. — «Но он был молод?» — спрашивал я его. — «Да, молодой, но как она могла променять меня, который ее устроил, хотел сделать порядочной?» Здесь, в Венеции, он мне говорил, что во всю свою жизнь только две невинности имел.