Читать «Газыри» онлайн - страница 13

Гарий Немченко

— Вот, видите, — обрадовалась младшая. — Нету такого слова!

— А сникерс — есть?! — оседлал я любимого конька. — А круиз?.. Шоп-тур какой-нибудь… слалом-жилет… дезодорант, а?!

— Так это — нам уши прожужжали…

— А — скопидом?!

Никак они не хотели его признавать — скопидома моего… собирателя, эконома… во всем себе отказывал — ради них как раз, может, а они: нету такого слова!

Вот и соображай: злой человек придумал все это — с кроссвордами? Или — добрый? Радетель-скопидом, который не хочет, чтобы люди забыли родной свой язык… Но то, что они идут нынче за обезболивающее средство, кроссворды… что отвлекают от главного — это точно.

Недаром и я ведь вот: вместо того, чтобы продолжить с таким трудом начатую статью, сел за стол и написал эту безделушку.

Косвенное доказательство того, что это кому-то очень нужно: чтобы мы были духом разобщены. И чтобы наша внутренняя энергия не собиралась бы в единый, в мощный пучок, а так вот и бродила рассеянно: как «зайчик» от зеркальца у дошколенка в руке…

Последний солдат империи

В день прославления преподобного Серафима Саровского, первого августа, ехали с Георгием, с младшим — которому давно уже идет четвертый десяток — в храм Успения Божией Матери, что на Городке, в Звенигороде. Петлявший асфальт пошел дальше в гору, а мы свернули на еле видный среди зарослей проселок, тоже начавший выписывать зигзаг за зигзагом.

Все это, наверное, и есть подножие той самой возвышенности, еще и нынче сохранившей остатки дремучих лесов горы Сторожи, на которой стоит Саввино-Сторожевский монастырь. С Успенской церкви, построенной звенигородским князем Юрием Дмитриевичем еще в 1398 году — теперь она считается в Подмосковьи самою древнею — он начинался, с нее же началось потом и совсем недавнее возрождение обители, недаром на вчерашней литургии отец Иероним, настоятель, не без некоторой печали сказал: еще, мол, в прошлом году, когда в монастырь переносили мощи преподобного Саввы, крестный ход к «пещерке» его, на месте которой стал потом скит, совершался от нас, но нынче, мол, они — и «сами большие». В таком смысле.

— Сколько отец Иероним тут служит? — спросил у Георгия.

— Семнадцать лет уже, — сказал Жора. И словно припомнил. — А до него тут, знаешь, кто был?.. Я тебе все хотел рассказать: отец Николай. Ее закрывали тоже, церковь, но совсем ненадолго: на год что-то или на полтора. А потом он как раз и пришел: очень хороший, говорят, батюшка был, но — строгий. Умер-то он совсем недавно, в очень преклонном возрасте, но я его, к сожалению, не застал. А с отцом Иеронимом отношения у них вроде бы не так просто складывались, во всяком случае — он не особенно любит, когда его об отце Николае: это уже так, от старых прихожан больше… Говорят, что отец Николай был царский офицер, каким-то чудом сберег свою форму и уже перед смертью, несколько раз видели, надевал ее, поднимался на ближайшую горку рано утречком и все стоял в ней, глядел на восход… Полковник, говорят. Царский.

— Ну, что ты? — начал я возражать, хотя история эта меня, конечно, растрогала. — Как он мог быть полковником? Посчитай! Сколько лет надо, чтобы даже при самом счастливом стечении обстоятельств до чина до этого дослужиться. И сколько потом годков пролетело…